Меир, Голда

Голда Меир (ивр. ‏גולדה מאיר (инф.)‏‎), фамилия по мужу — Меерсон (ивр. ‏מאירסון‏‎), урождённая Мабович (идиш ‏מאַבאָוויטש‏‎); 21 апреля [3 мая] 1898 года, Киев, Российская империя — 8 декабря 1978 года, Иерусалим, Израиль) — израильский политический и государственный деятель, 4-й премьер-министр Израиля (1969—1974). Единственная женщина — премьер-министр Израиля.

С конца 1920-х по 1948 год — деятель социалистического сионизма, функционер Гистадрута и Еврейского агентства, член Национального совета. Одна из основателей Государства Израиль. В период суверенитета, в 1949—1974 годах, — депутат кнессета от социалистических сионистских партий, до занятия поста премьер-министра занимала должности посла Израиля в СССР (1948—1949), министра труда и социальной защиты (1949—1956) и министра иностранных дел Израиля (1956—1966), а также генерального секретаря партий МАПАЙ и «Авода». В 1970 году, одновременно с выполнением обязанностей премьер-министра, также занимала пост министра внутренних дел Израиля.

Биография

Ранние годы

Первая известная фотография Голды Мабович, ок. 1904 года

Голда Мабович родилась в Киеве, в Российской империи, в бедной еврейской семье. Отец Голды, Мойше-Ицхок (Моисей) Мабович, работал плотником, а мать Блюма (в девичестве Найдич) — кормилицей. Из восьми родившихся у них детей пять (четыре мальчика и девочка) умерли в младенчестве, выжили только Голда и две её сестры — старшая Шейна и самая младшая Клара (первоначально Ципка).

Отец Мойше-Ицхока, Меир Зелиг Мабович, в своё время был кантонистом и отслужил в русской армии, что дало право его семье и потомкам проживать внутри черты оседлости, в том числе и в Киеве. Мойше-Ицхок с семьёй переехал туда в поисках заработка, но денег не хватало, и в 1903 году он отправил жену и детей в Пинск, в дом бабушки и дедушки Голды. Во время пребывания в этом городе Шейна Мабович заинтересовалась идеями сионизма и впервые познакомила с ними Голду. Она также научила младшую сестру читать и писать на идише и преподала ей основы арифметики, поскольку у девочки не было возможности посещать школу.

В 1903 году Моисей Мабович уехал на заработки в США. В 1906 году в Америку прибыла и вся остальная семья, включая Голду; чтобы покинуть Россию, им пришлось воспользоваться поддельными паспортами, так как их собственные были к этому времени использованы другой еврейской семьёй. Они поселились на севере страны в Милуоки (Висконсин). Семья жила в еврейском районе города, где Блюма открыла бакалейную лавку в помещении склада рядом с домом. Моисей (в Америке сменивший имя на Моррис) работал в железнодорожном депо и стал членом профсоюза плотников.

В школе на новом месте Голди (как её называли в Америке) преуспевала, показывая лучшие результаты в классе. В четвёртом классе они с подругой Региной Гамбургер организовали «Американское общество юных сестёр» для сбора денег на учебники для нуждающихся в них школьников. Речь маленькой Голди поразила собравшихся людей, и собранных денег хватило на учебники. Местная газета вышла с фотографией председателя «Общества юных сестёр» — это был первый снимок Голди Меир, напечатанный в газете.

Жизнь в Денвере

В начале XX века Милуоки, избравший мэра-социалиста и первого в стране конгрессмена-социалиста, пользовался репутацией одного из самых прогрессивных городов в США. Эта атмосфера повлияла на формирование мировоззрения Голди уже в школе. В 1912 году благодаря Шейне она впервые посетила собрание сионистской организации «Поалей Цион», отделение которой действовало в Милуоки. В том же году она окончила школу первой ступени и решила продолжить обучение в Денвере. У неё не было денег на билет, и девочка стала «учителем» английского языка для новых эмигрантов за 10 центов в час. Мать не разделяла мечты дочери об образовании и планировала выдать её замуж за зажиточного торговца недвижимостью, бывшего вдвое старше девочки, но Голди решительно отказалась. Поскольку родители отказались финансировать дальнейшую учёбу, Голди уехала в Денвер тайком от них, потратив на билет все собственные сбережения и деньги, занятые у подруг. В Денвере уже жила Шейна с мужем Шамаем Корнгольдом и дочерью Юдит. Голди поселилась с семьёй сестры, после уроков в школе помогая в химчистке, которую открыл Шамай. В новой школе она также показала себя хорошей ученицей, получая высшие баллы по большинству предметов.

По выходным у Корнгольдов собиралась молодёжная компания, обсуждавшая социалистические и сионистские идеи. В дискуссиях позволяли участвовать и Голди. Под влиянием этих дебатов она увлеклась идеями А. Д. Гордона, идеолога рабочего сионизма. В это же время она познакомилась с 20-летним иммигрантом из Литвы Моррисом Меерсоном. В автобиографии Голда Меир вспоминала об этом так:

… долгие ночные споры в Денвере сыграли большую роль в формировании моих убеждений и в моём приятии или неприятии разных идей. Но моё пребывание в Денвере имело и другие последствия. Среди молодых людей, часто приходивших к Шейне, одним из самых неразговорчивых был тихий и милый Морис Меерсон…

Моррис не был настолько убеждённым сионистом, как большинство молодых евреев — участников вечеринок у Корнгольдов; его больше интересовало искусство. Он также был небольшого роста и обладал плохим зрением, но его интеллект, скромность, самоирония и джентльменское поведение пробудили у Голди романтические чувства. Они сблизились, когда ей из-за ссоры с сестрой пришлось покинуть дом Корнгольдов и бросить учёбу, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

Почти через два года после бегства в Денвер девушка получила письмо от отца, умолявшего её вернуться в Милуоки. Для этого ей пришлось временно расстаться с Меерсоном, который был единственным кормильцем в своей семье.

Начало сионистской деятельности

В 1914 году Голди вернулась в дом своих родителей в Милуоки. Их жизнь наладилась, отец нашёл постоянную работу, семья переехала в новую, более фешенебельную квартиру. Голди поступила в среднюю школу, которую закончила в 1916 году. После начала мировой войны она вместе с отцом организовала сбор средств в помощь евреям, потерявшим кров и имущество в воюющих европейских странах, а в 1915 году присоединилась к молодёжной организации «Поалей Цион». Одновременно по просьбе Айседора Тухмана, бизнесмена и местного сионистского активиста, Голди начала преподавать в первой народной школе «Поалей Цион», где еврейским детям прививались основы национальной культуры и самосознания. По окончании школы она поступила в Нормальную учительскую школу штата Висконсин (ныне в составе Университета Висконсина в Милуоки), однако проучилась в ней только два семестра.

Мабович стала горячей сторонницей идей еврейского заселения Палестины. Хотя Меерсон, к этому моменту перебравшийся в Милуоки и работавший маляром, не разделял её увлечения сионизмом, Голди поставила перед ним ультиматум: либо он вместе с ней отправляется в Палестину, либо она не выходит за него замуж. Ей удалось убедить Морриса, и 24 декабря 1917 года состоялась их свадьба. Немедленно отправиться в Палестину им не удалось, так как трансатлантические пассажирские рейсы из США были отменены до конца войны. Это позволяло молодожёнам скопить денег на путешествие. Голди устроилась на работу в библиотеке и одновременно участвовала на добровольных началах в издании местной газеты «Поалей Цион», которую превратила из еженедельной в ежедневную. Позже «Поалей Цион» предложили молодой активистке заняться сбором пожертвований и организацией филиалов в разных городах США. В промежутке между поездками она вместе с мужем продолжала подготовку к отъезду в Палестину. В эти месяцы Голди забеременела, но предпочла сделать аборт — как она объяснила старшей сестре, её политические обязательства не оставляли ей времени на заботу о ребёнке.

Голди активно участвовала в кампании выборов делегатов Американского еврейского конгресса, собравшегося в преддверии Парижской мирной конференции, организуя поддержку кандидатов-сионистов. Многие ранние биографии сообщают, что она была избрана одним из делегатов конгресса от Милуоки, однако её имени в списке делегатов нет: город представляли член «Поалей Цион» Натан Занд и президент Еврейского общества взаимопомощи Чарльз Френд. Голди, однако, присутствовала на заседаниях конгресса, прошедшего в декабре 1918 года в Филадельфии и абсолютным большинством голосов поддержавшего резолюцию о необходимости создания еврейского национального дома под британским мандатным управлением. Через неделю она, уже как полноправный делегат, участвовала в конференции «Поалей Цион» в том же городе

Палестинский период жизни до провозглашения независимости Израиля

Прибытие в Палестину и жизнь в кибуце

В мае 1921 года Меерсоны отбыли из США в Палестину на пароходе «Покахонтас» с небольшой группой еврейских поселенцев, в которую входили также семья Шейны и школьная подруга Голди, Регина Гамбургер (с мужем Йоселем Копиловым). Добравшись до Неаполя, поселенцы обнаружили, что не смогут попасть напрямую в Палестину, так как укомплектованные арабами экипажи пассажирских судов, идущих в Яффу, отказались брать на борт евреев. Им пришлось вместо этого отплыть в Александрию откуда они отправились поездом в Тель-Авив, прибыв на место 14 июля 1921 года.

В Палестине Моррис Меерсон устроился на работу бухгалтером в британской фирме в Лидде, откуда возвращался в Тель-Авив только на выходные. Голда начала давать частные уроки английского языка. Ей предложили постоянное место учительницы английского в гимназии «Герцлия», но она отказалась, так как не планировала оставаться в Тель-Авиве. Вместо этого Меерсоны подали заявление о вступлении в члены кибуца Мерхавия в Изреэльской долине, одним из основателей которого был их американский друг Меир Дубинский. Первые два голосования по их кандидатурам окончились отказом: члены кибуца, убеждённые социалисты, не доверяли относящимся к среднему классу американцам, к тому же состоящим в браке. Однако Голде после оживлённой переписки и серии личных встреч с кибуцниками удалось убедить их принять её с мужем на испытательный срок. Они с Моррисом переехали в Мерхавию в сентябре.

Меерсоны жили и работали в Мерхавии с 1921 по 1924 год. При очередном голосовании они были приняты в полноправные члены кибуца. Если для Голды коллективистский образ жизни в кибуце был воплощением сионистской мечты, более индивидуалистски настроенный Моррис принимал его с трудом. Он также отвергал приземлённые вкусы кибуцников, не интересовавшиеся классической музыкой, литературой или философией.

Через год жизни в Мерхавии Голду избрали в организационный комитет кибуца, состоявший из трёх человек. Позже она как делегат от Мерхавии вошла в Совет трудящихся женщин (Моэцет ха-поалот), где была избрана в состав секретариата. В 1923 году на 2-м съезде Всеобщей федерации трудящихся (Гистадрута) Меерсон назвала позорным тот факт, что трудящиеся женщины нуждаются в отдельной от мужчин организации, и выразила надежду, что в будущем Совет трудящихся женщин станет ненужным. Это выступление было отрицательно воспринято основательницами Совета, но пришлось по душе лидерам социалистического сионизма в Палестине — Бен-Гуриону, Ремезу и Кацнельсону. В том же году Голда представляла Мерхавию на конференции кибуцного движения в Дгании, где вызвала резкую реакцию со стороны других делегатов по двум причинам. Плохо владея ивритом, она выступала на идише и при этом в своей речи дала понять, что не разделяет эгалитаристского убеждения кибуцников о том, что работа на кухне унизительна для женщины.

Тель-Авив и Иерусалим

Во время проживания в кибуце Моррис заболел малярией. В совокупности с нелюбовью к порядкам в Мерхавии это обусловило его желание покинуть кибуц, и когда Голда рассказала ему, что хочет завести детей, муж согласился при условии, что они уедут из Мерхавии. Этот ультиматум и опасения за здоровье мужа заставили её согласиться. Вернувшись в Тель-Авив, они вначале поселились вместе с семьёй Шейны. Когда Голда нашла работу кассиршей в строительном кооперативе Гистадрута «Солель Боне». Моррису помог устроиться бухгалтером в иерусалимском отделении «Солель Боне» Давид Ремез — один из вождей рабочего сионизма в Палестине, с чьей помощью Голда делала первые шаги в своей политической карьере. После того как Голда забеременела, Ремез организовал её перевод в Иерусалим.

В Иерусалиме Меерсоны сняли двухкомнатное помещение без электричества и водопровода, с кухней и туалетом во дворе. Зарплата в «Солель Боне» выплачивалась кредитными чеками, которые мало где принимали к оплате, и Голде постоянно приходилось покупать товары с наценкой. Первенец Меерсонов Менахем появился на свет 23 ноября 1924 года. После его рождения Голда была вынуждена оставить работу, и, чтобы свести концы с концами, им пришлось сдавать часть помещения жильцу. Голда попыталась вернуться в Мерхавию, взяв с собой 6-месячного Менахема, но там для неё нашлась только круглосуточная работа няни, и через полгода она возратилась в Иерусалим к Моррису. В 1926 году у них родился второй ребёнок — дочь Сара, что ещё сильней ухудшило финансовое положение семьи. Чтобы оплатить пребывание Менахема в детском саду, Голда согласилась на работу прачки, а позже начала преподавать английский в частной школе. Беспросветное существование в Иерусалиме скрашивали визиты в Тель-Авив к Шейне и в Герцлию — сельскохозяйственное поселение, куда в 1926 году перебрались из США Моисей и Блюма Мабовичи.

Развитие политической карьеры

В первые годы после Мерхавии участие Голды Меерсон в общественной жизни было ограниченным. В 1924 году, будучи беременной, она отклонила предложение лидеров социалистического сионистского движения представлять его на международной рабочей конференции в Амстердаме. Бен-Гурион, однако, включил её в комиссию, рассматривавшую вопрос о взаимоотношениях двух организаций еврейской самообороны в Палестине — «Ха-Шомера» и созданной позже «Хаганы». «Ха-Шомер», став частью «Хаганы», стремился к сохранению независимого руководства и контроля над накопленным вооружением, в чём комиссия ему в итоге отказала. Работа в комиссии позволила Голде ближе познакомиться с Шнеуром Залманом Рубашовым (Шазаром) — будущим президентом Израиля (их отношения в конце 1920-х годов были романтическими, а остаток жизни они провели как близкие друзья). Кроме того, в 1925 году она участвовала в нескольких конференциях Гистадрута.

Стремление к общественной работе нашло выход в 1928 году, когда Голда заняла пост исполнительного секретаря женского совета Гистадрута. В этой должности она сменила ушедшую в отставку из-за противоречий с руководством Гистадрута Аду Маймон. Биограф Голды Меир Э. Беркетт предполагает, что Ремез и другие профсоюзные лидеры ожидали от молодой американки большего конформизма. Ф. Клагсбрун указывает также на возможность, что от неё, как от бывшей американки, ожидали активного участия в сборе пожертвований в США. Меерсон стала самым молодым членом руководства Гистадрута.

Переехав в Тель-Авив с детьми, Меерсон практически не могла уделять им времени. Они посещали детский сад рабочего движения, после которого с ними сидела няня. В дни, когда Голда не возвращалась домой до полуночи, няня оставалась ночевать с детьми. На выходные в Тель-Авив из Иерусалима приезжал Моррис, проводивший с ними целый день. Позже Менахем и Сара по-разному оценивали роль матери в своей жизни. Старший сын утверждал: «Если мы действительно нуждались в ней, она всегда была рядом», а дочь говорила о себе как о «сироте при живой матери» и с ностальгией вспоминала дни, когда Голда не могла работать из-за мигреней, поскольку это давало детям возможность провести с ней время. После того как молодая активистка начала подъём по карьерной лестнице, прошёл слух, что это продвижение она обеспечивает через постель, и у Меерсон появилось прозвище Матрас. Однако Э. Беркетт считает, что, хотя у Голды действительно были романы сначала с Давидом Ремезом, а затем с Залманом Шазаром, эти связи не имели отношения к её карьере.

Уже в 1928 году Голду отправили в США в качестве эмиссара Гистадрута для сбора пожертвований и агитации за еврейское государство. После семи месяцев в США и Канаде она направилась в Швейцарию, где впервые побывала в качестве делегата на Всемирном сионистском конгрессе в Цюрихе. На этом конгрессе было принято решение о создании Еврейского агентства как основной организации, представляющей еврейский ишув в Палестине и сионистское движение во взаимодействии с британским правительство и мандатными властями в Палестине. В Палестину Меерсон вернулась в последние дни арабского восстания. В результате она первым делом отправилась на сборный пункт «Хаганы», но в отсутствие военной подготовки её помощь там не понадобилась, и она вернулась к партийной работе.

В 1930 году Меерсон стала делегатом объединительного съезда движений «Ахдут ха-Авода» и «Ха-Поэль ха-Цаир», в результате которого была создана Партия рабочих Земли Израильской (МАПАЙ, ивр. ‏מפלגת פועלי ארץ ישראל‏‎). Через несколько месяцев после этого Голду направили в Великобританию, на Конференцию женщин-социалисток. Ещё одна поездка в Лондон состоялась в том же году, на сей раз вместе с Бен-Гурионом в качестве делегата ежегодной Имперской лейбористской конференции. После того, как Бен-Гурион в ходе своего выступления был освистан десятками делегатов-арабов, он посоветовал Меерсон «не тратить слова попусту», но она всё же произнесла яркую речь, по свидетельству будущего премьер-министра Израиля, потрясшую собрание.

В конце 1931 года Меерсон снова предприняла длительную поездку в Северную Америку для сбора пожертвований. США и Канада переживали Великую депрессию, антисемитизм был на подъёме и возможности евреев Америки были ограничены, но упорство и личное обаяние посланницы ишува позволили ей заручиться обещаниями со стороны ряда еврейских рабочих организаций об активной помощи Гистадруту. В начале июля 1932 года ей, однако, пришлось вернуться в Палестину из-за ухудшившегося здоровья дочери.

Позже в том же году Голде предложили отправиться в США в качестве представительницы Палестины в Организации женщин-халуцот. Она увидела в новой должности возможность получить для шестилетней Сары лучшее медицинское обслуживание и уже через месяц определила дочь в нью-йоркскую больницу «Бет-Изрейел». Там девочке сумели поставить правильный диагноз (что оказалось невозможным в Палестине), и вскоре её состояние улучшилось настолько, что её выписали из больницы. Меерсон оставалась в США два года, потратив их на сбор пожертвований на ишув и организацию поддержки социалистического сионистского движения. Её личная популярность достигла таких высот, что по всей стране начали создавать «Клубы Голди Меерсон», но сбор средств шёл плохо. Проблемы усугублял растущий разрыв между социалистической и либеральной ветвями сионизма, который Меерсон упорно старалась преодолеть, понимая важность поддержки со стороны умеренных сионистов.

В руководстве Гистадрута

По возвращении в Палестину, в августе 1934 года, Меерсон приняла предложение войти в состав исполкома Гистадрута. Начав с организации отдела туризма, она затем приняла участие в создании программы по подготовке эмиссаров, которых планировалось отправлять в страны Восточной Европы, чтобы обучать будущих еврейских иммигрантов ивриту и сельскому хозяйству. После того как в Палестину начали в массовом порядке прибывать беженцы из нацистской Германии, она занималась вопросом обустройства детей, приезжавших без родителей.

Уже через год после начала работы в исполкоме Гистадрута Меерсон была избрана в его секретариат — более узкий круг руководства. В 1936 году, когда общая арабская забастовка в очередной раз парализовала экономику Палестины, включая Яффский порт, она в очередной раз отправилась в Америку — собирать деньги на планируемый гражданский флот ишува. На обратном пути они вместе с Ремезом провели некоторое время в Лондоне, пытаясь приобрести суда для этого флота. Голда также входила в совет директоров больничной кассы Гистадрута «Клалит» и в 1937 году заняла в этой структуре должность председателя. В том же году она возглавила политический отдел Гистадрута.

В 1937 году расследовавшая этнический конфликт в Палестине комиссия Пиля пришла к выводу, что сосуществование еврейской и арабской общин в рамках одного государственного образования на этой территории невозможно. Комиссия дала рекомендации по разделу Палестины на еврейское и арабское государства. Согласно этим рекомендациям, евреям доставалось около четверти территории правобережной Палестины. Бен-Гурион, вдохновлённый идеей еврейского государства в сколь угодно тесных границах, приветствовал это решение. Меерсон, напротив, вновь разошлась во мнениях с лидером МАПАЙ и выступила резко против. Она опасалась, что после того, как арабы отвергнут план раздела, британцы от него откажутся, но в дальнейшем еврейская готовность к нему будет использована для давления на сионистское руководство. Кроме того, в условиях опасности для европейского еврейства, которую порождал нацистский режим в Германии, она считала необходимым, чтобы в Палестине было достаточно места для приёма миллионов беженцев. На XX Всемирном сионистском конгрессе она выступила против Бен-Гуриона. Её союзниками в этом вопросе стали как религиозные сионисты, убеждённые, что Земля Израильская завещана евреям целиком, так и наиболее левое крыло движения, всё ещё мечтавшее о мирном сосуществовании с арабами. После двухнедельных дебатов позицию Меерсон поддержали почти 2/3 делегатов конгресса: конгресс отверг конкретные детали плана комиссии Пиля, не отвергая в то же время саму идею раздела Палестины.

Деятельность в годы Холокоста

Меерсон активно участвовала в переговорах руководства ишува с британскими властями, постоянно понижавшими квоту на въезд евреев в Палестину: влияние нацистов начало распространяться на соседние страны, и в Гистадруте и партии МАПАЙ крепло убеждение, что евреев Восточной Европы нужно срочно спасать. Одновременно она занималась организацией нелегальной иммиграции евреев, известной как Алия Бет. Это было ещё одной темой разногласий Меерсон с Бен-Гурионом, опасавшимся, что нелегальные действия могут испортить отношения с британцами. Более идеологический характер носило её противостояние с Ицхаком Гринбоймом, возглавлявшим комитет по спасению европейских евреев. Гринбойм считал, что эта деятельность второстепенна по сравнению с основной задачей сионизма — развитием поселений и инфраструктуры в Палестине, на что Голда отвечала, что спасение еврейских жизней — «это и есть сионизм».

Меерсон в 1943 году

В 1938 году Голда была наблюдателем от Еврейского агентства на Эвианской конференции. В дни конференции она со страниц газеты Женского рабочего союза обратилась к руководству стран мира с отчаянной просьбой спасти хотя бы еврейских детей. Однако мировые державы не согласились принять достаточное количество беженцев; Великобритания изъявила готовность разместить какую-то их часть в африканских колониях, но не в Палестине. В следующем году британцы, стремясь умиротворить арабское население Палестины, издали очередную «Белую книгу», устанавливавшую потолок в 75 тысяч человек за пять лет для дальнейшей еврейской иммиграции. После этого любое продолжение иммиграции обуславливалось согласием руководства палестинских арабов.

В эти годы семейное положение самой Голды оставалось неустойчивым. Морис Меерсон мечтал о восстановлении полноценной семьи, но его жена была слишком занята общественной работой и не питала больше к нему горячих чувств. Она была рада, что дети находятся с ним и в 1938 году, вскоре после Хрустальной ночи, в одном из писем предложила принять в семью ребёнка из Германии. Однако это так и осталось неосуществлённым. В конечном счёте Моррис заявил, что хочет или жить вместе, как семья, или официально развестись. Согласно Беркетт, это требование кончилось скандалом, и Моррис уже в 1938 году уехал из Палестины в Персию, в представительство «Солель Боне». Клагсбрун, напротив, пишет, что Моррис проживал с детьми вплоть до 1940 года, когда снял отдельную 1-комнатную квартиру, где они его часто навещали. Отъезд в Персию, согласно ей, состоялся вскоре после этого.

После начала Второй мировой войны тель-авивская квартира Меерсон (взявшей себе подпольную кличку Пазит) стала одним из центров управления нелегальной еврейской иммиграцией в Палестину. Эту подпольную деятельность Голда совмещала с участием в руководстве Гистадрута и членством в Британском консультативном совете по военной экономике. В апреле 1943 года подпольные связи Меерсон позволили передать повстанцам Варшавского гетто 15 тысяч фунтов на приобретение оружия. Ей также удалось убедить британцев забросить в Европу небольшую группу подготовленных в Палестине евреев-диверсантов. Одновременно с полученными от британского командования инструкциями эти бойцы получили также инструкции от Голды — попытаться установить связь с еврейскими гетто.

В 1943 году внимание прессы в Палестине привлёк суд над двумя еврейскими солдатами Вооружённых сил Великобритании, пойманными на хищении оружия для «Хаганы». Меерсон выступила на нём с гневной речью, в которой обвинила британцев в том, что они не предпринимают усилий для защиты евреев. Это выступление способствовало её популярности в ишуве, но солдат, несмотря на протесты, приговорили к 10 годам тюремного заключения. В 1944 году её вместе с Леви Эшколем также избрали сопредседательницей Тель-Авивского совета трудящихся — наиболее влиятельной из организаций этого типа в ишуве. В эти годы Меерсон играла заметную роль во фракционной борьбе внутри Гистадрута, поддерживая прагматическую позицию руководства МАПАЙ против радикально-социалистической «Фракции Б», которая в итоге выделилась в 1944 году в отдельную партию «Ахдут ха-Авода». Она также добивалась от мандатных властей повышения минимальной заработной платы и её уравнения для евреев и арабов. Убедившись, что её требования игнорируются, Меерсон организовала в мае 1943 года предупредительную однодневную забастовку, в которой участвовали и арабы, и евреи; в итоге британцы согласились на выдвинутые условия. Осенью 1944 года Голду избрали в Законодательное собрание Палестины («Асефат Нивхарим»), членство в котором стало её первым политическим постом вне рамок Гистадрута.

Несмотря на то, что убеждением не удавалось добиться уступок со стороны британцев, Голда продолжала свои попытки и крайне отрицательно относилась к деятельности ревизионистских военизированных группировок ЭЦЕЛ и ЛЕХИ, которые были настроены на вооружённую борьбу с мандатными властями. Она неоднократно призывала других руководителей ишува покончить с этими организациями, в особенности после убийства британского министра по делам Ближнего Востока лорда Мойна боевиками ЛЕХИ. Другие лидеры сионистов-социалистов не разделяли радикальной позиции Меерсон, но в итоге согласились на половинчатое решение. Им стала операция «Сезон», в ходе которой «Хагана» захватила и передала британским властям часть членов ЭЦЕЛа и ЛЕХИ. В то же время Голда выступила в защиту «Хаганы», когда в конце 1940 года взрыв в Хайфском порту судна «Патриа», на котором британцы собирались вывезти в лагерь на Маврикии нелегальных иммигрантов, повлёк многочисленные человеческие жертвы среди пассажиров.

Первые послевоенные годы

К середине 1945 года рабочий график Голды был предельно загружен. Она выполняла многочисленные задачи как профсоюзный деятель, участвовала в работе политического руководства ишува и при этом в выходные дни занималась домашним хозяйством и приёмом гостей. Наблюдавший её доктор Йосеф Меер предупреждал, что её здоровье в опасности, и в итоге непомерные нагрузки обернулись в июле обмороком, временным параличом и госпитализацией. Врачи заявили, что сердечный приступ лишь чудом не стал смертельным, и настоятельно рекомендовали Меерсон сократить потребление табака и кофе и больше отдыхать — 30 лет спустя она цитировала эти рекомендации с иронией.

Пока Голда приходила в себя в больнице «Бейлинсон», в Великобритании сменилась правящая партия. К власти пришли лейбористы во главе с Клементом Эттли. Поскольку до войны лейбористы критиковали политику консерваторов в Палестине, руководство ишува рассчитывало, что новая власть разрешит иммиграцию на подмандатную территорию евреев из Европы. Однако Эттли и его министр иностранных дел Бевин сочли правильным продолжить линию прежнего правительства, согласно Белой книге 1939 года полностью прекращавшую еврейскую иммиграцию в Палестину. Правительство Эттли также заявило, что попытки противодействия этой доктрине будут подавляться военной силой. Голда Меерсон была в числе руководителей ишува, которые отвергли эту позицию и заявили о намерении продолжить борьбу. Продолжительный отдых, рекомендованный врачами, был прерван досрочно.

Меерсон была сторонницей мирного сопротивления, заключавшегося в организации дальнейшей нелегальной иммиграции и кампаниях гражданского неповиновения. Однако обострение конфронтации привело руководство сионистов-социалистов к вынужденному союзу с ЭЦЕЛом и ЛЕХИ. Голда, в прошлом добивавшаяся полной ликвидации этих группировок, в послевоенных условиях не только согласилась на союз с прежними врагами, но и публично отстаивала его необходимость. В итоге уже осенью 1945 года «Хагана» присоединилась к ЭЦЕЛу и ЛЕХИ в вооружённом противостоянии властям.

В марте 1946 года Голда настояла на сотрудничестве руководства ишува с британско-американской комиссией, расследовавшей ситуацию в Палестине и вопрос о том, стремятся ли уцелевшие евреи Европы переселиться туда. Хотя Бен-Гурион был против взаимодействия с комиссией, бывшей детищем Бевина, Меерсон полагала, что не в интересах ишува дразнить США. Сама она выступила перед комиссией от имени Гистадрута, заверив её членов, что члены профсоюза готовы на жертвы, чтобы принять и абсорбировать в Палестине любое количество еврейских иммигрантов. Она также уверенно сообщила, что в государстве с еврейским большинством арабы не будут подвергаться дискриминации. Несколькими днями позже 13 лидеров еврейской общины в Палестине по инициативе Голды начали коллективную голодовку в знак солидарности с евреями на борту судна Fede, направлявшегося в Палестину в рамках «Алии Бет» и удерживаемого в итальянском порту Специя британскими ВВС. После четырёх суток голодовки правительство Эттли позволило Fede отправиться в Палестину.

Завершив работу, британско-американская комиссия дала рекомендации о создании в Палестине двунационального государства под эгидой ООН и о выдаче 100 тысяч въездных виз в Палестину европейским евреям. Бевин проигнорировал вторую рекомендацию. В итоге вооружённое противостояние между ишувом и британскими властями ужесточилось ещё сильнее. 17 июня 1946 года «Пальмах» (ударные отряды «Хаганы») взорвал все мосты, соединявшие Палестину с соседними арабскими странами. В ответ британцы 29 июня провели массовые обыски и аресты, предав затем евреев, обвиняемых в укрывательстве нелегальных иммигрантов и хранении оружия, военно-полевому суду. Меерсон оказалась единственной из политических лидеров сионистов-социалистов, находившихся в Палестине и при этом избежавших ареста; не были арестованы также Бен-Гурион, находившийся в день операции в Париже, и командиры военизированных организаций — «Хаганы», ЭЦЕЛа и ЛЕХИ, — сумевшие скрыться от групп захвата. Многие годы спустя, уже в независимом Израиле, Голда продолжала чувствовать вину за то, что не попала в число арестованных, и пыталась найти этому логичное объяснение — например, ошибочно заявляя, что в Палестине просто не было женских тюрем.

Во главе политического отдела Еврейского агентства

В связи с арестом главы политического отдела Еврейского агентства Моше Шертока (Шарета) Меерсон вынужденно взяла на себя исполнение его обязанностей. Ситуацию, когда она фактически осталась единоличным руководителем еврейских политических структур в Палестине, не все приняли с готовностью. Религиозных сионистов отталкивал сам факт, что новая глава политического отдела была женщиной. Ей недоставало образования и дипломатического опыта Шертока, и к тому же её отличал импульсивный, вспыльчивый характер. Отношения Голды с «Пальмахом» быстро обострились настолько, что члены организации обвинили её в попытке учреждения юденрата и решили действовать независимо от неё. Одновременно она отказалась прислушиваться к призывам Хаима Вейцмана и ряда других сионистских деятелей за рубежом о немедленном прекращении сопротивления. Сама Меерсон, под влиянием Ремеза, склонялась к опции гражданского неповиновения, но «Хагана» и другие военизированные организации продолжали вооружённую борьбу, пиком которой стал подрыв гостиницы «Царь Давид» боевиками ЭЦЕЛа, повлекший жертвы среди мирных граждан. Лишь после этого, 5 августа, исполком Еврейского агентства, собравшийся в Париже, принял резолюцию о прекращении вооружённого сопротивления (которую ЭЦЕЛ во главе с Менахемом Бегиным немедленно отверг).

В это время британское руководство выдвинуло новый план: федеральное государство под британским управлением, в которое войдёт маленький еврейский округ. Бевин объявил о созыве в Лондоне британско-арабско-еврейской конференции для обсуждения проекта. Большинство руководителей ишува, в том числе Бен-Гурион и остававшийся в лагере Шерток, склонялись к тому, чтобы принять в конференции участие, видя в ней возможность ещё раз публично изложить свою позицию. Однако Голда, которую один разу уже заставили отступить в конфликте с британцами, решительно воспротивилась этой идее, вызвав упрёки Шертока в нехватке гибкости.

В октябре 1946 года Голда снова попала в больницу из-за проблем с сердцем и провела там несколько дней. В следующем месяце британцы освободили Шертока из тюрьмы, и Меерсон смогла вернуться к своим обязанностям в Гистадруте. Однако уже в декабре, на XXII Всемирном сионистском конгрессе в Базеле, их обоих избрали сопредседателями политического отдела Еврейского агентства. На этом же конгрессе формировалась официальная позиция сионистского движения по будущему еврейского ишува в Палестине. Меерсон защищала по этому вопросу позицию, согласно которой в Палестине должно быть создано суверенное еврейское государство, — позицию, которая казалась в тот момент слишком радикальной даже Бен-Гуриону. В речи на конгрессе она подчеркнула, что иностранный контроль над еврейской общиной Палестины и Белая книга, принятая британским правительством, не оставили европейским евреям возможности выжить в Холокосте.

В феврале 1947 года правительство Эттли, отказавшись от идеи о Палестинской федерации, объявило, что передаёт вопрос о судьбе Палестины на рассмотрение ООН. Шертока направили в США, чтобы возглавить борьбу за проект раздела подмандатной территории на два национальных государства, и таким образом Голда Меерсон осталась руководительницей политического отдела Еврейского агентства вплоть до провозглашения Государства Израиль. В этом качестве она продолжала лавировать между еврейским подпольем, совершавшим нападения на британские тюрьмы и инфраструктуру, и мандатными властями, требовавшими прекращения вооружённого сопротивления. В одном из писем, адресованных британцам, Голда возложила ответственность за террор за людей, составивших Белую книгу 1939 года и претворявших в жизнь её положения. Возглавляемое ею Еврейское агентство также отвергло требования властей о передаче им лидеров ЭЦЕЛа. Хотя Меерсон осуждала налётчиков из ЭЦЕЛа и призывала к прекращению террора, который, как она считала, только играет на руку мандатным властям, в ответе британцам она написала: «Мы не станем нацией доносчиков».

Противодействие Голды требованиям мандатных властей не помешало возникновению личных симпатий между нею и их отдельными представителями, в том числе Верховным комиссаром Палестины Аланом Каннингемом. Когда после очередной вспышки насилия британцы в августе 1947 года арестовали больше 40 членов ЭЦЕЛа и с ними мэров трёх еврейских городов, отправив их в лагерь в Латруне, в ревизионистских организациях обвинили Меерсон в сотрудничестве с властями и повторении операции «Сезон». Из-за угроз со стороны экстремистов её сопровождали домой телохранители из «Хаганы». В то же время всё большее число членов ишува проникалось к ней уважением. Этому способствовал успех её инициативы по доставке в Палестину еврейских детей из британских лагерей для перемещённых лиц на Кипре.

В конце ноября 1947 года, за несколько дней до голосования в ООН по плану раздела Палестины, Голда тайно встретилась в Трансиордании с Абдаллой — королём этой страны, созданной британцами в 1921 году. Абдалла считал, что вся территория Палестины должна войти в состав его королевства, а внутри него евреям будет выделена собственная республика. Меерсон, со своей стороны, доказывала, что Трансиордания должна установить контроль только над арабской частью Палестины и лишь до тех пор, пока ООН не сформирует там правительство. По этому вопросу согласия достигнуто не было, но переговоры оставили у представительницы ишува впечатление, что Абдалла не заинтересован в военной конфронтации с евреями.

29 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН проголосовала за план раздела Палестины. Сразу после этого начались убийства палестинских евреев арабами (за две недели были убиты 84 человека) и погромы еврейских магазинов. В страну начали просачиваться вооружённые отряды Арабской освободительной армии. 100-тысячное население еврейских кварталов Иерусалима фактически оказались в осаде, поскольку по грузовикам и автобусам, идущим в город, вёлся снайперский огонь. 27 декабря был обстрелян автобус, на котором ехала из Иерусалима в Тель-Авив сама Голда, пассажир рядом с ней погиб. Меерсон требовала от британских властей защиты еврейских граждан и расследования убийств, но эти требования игнорировались. При этом еврейским отрядам самообороны было запрещено патрулировать дороги или гордские улицы: британцы заявили, что такое разрешение было бы равносильно занятию проеврейской позиции.

В январе 1948 года Голда отправилась в США, чтобы организовать помощь американских евреев ишуву в его борьбе с арабами Палестины. Она выступала перед аудиториями, состоявшими из богатых евреев, не разделяющих её социалистических сионистских взглядов, но её речи были настолько убедительны, что её удалось добиться значительного финансирования: 3 февраля она сообщала Бен-Гуриону, что уже собрала 15 миллионов долларов; к 25 февраля было собрано 25 миллионов, неделей позже речь шла уже о 30-40 миллионах, а к моменту отъезда Меерсон из США в марте собранная сумма достигла 50 миллионов, которые были направлены представителям «Хаганы» в Европе на закупку вооружения. 2 марта руководство ишува сформировало временное правительство, которое должно было возглавить еврейское государство в переходный период. Голда вошла в состав насчитывавшего 37 человек Национального совета (Моэцет ха-Ам), но не была включена в высший орган управления — Народное управление (Минхелет ха-Ам), состоявшее из 13 членов. Это её оскорбило, но Бен-Гурион заявил, что располагает в этом органе только шестью местами и вынужден выбирать между нею и Ремезом. В итоге Меерсон не нашла в себе сил потребовать место Ремеза. Тем не менее она присутствовала на всех заседаниях узкого кабинета, не имея формального права голоса, но используя всё своё значительное влияние и красноречие, чтобы убедить министров в том или ином вопросе.

В середине весны, после нескольких месяцев арабских атак на еврейские поселения и кварталы в Палестине, силы ишува перешли в наступление. За апрель была прорвана блокада Иерусалима, захвачены Тиверия, Хайфа, Яффа. Это сопровождалось массовым бегством арабского населения, частично из страха перед расправами, а частично из-за призывов арабских военных лидеров, обещавших арабам Палестины, что те смогут вернуться домой после того, как с евреями будет покончено. Меерсон оставалась убеждённой сторонницей идеи равноправия арабского меньшинства в будущем еврейском государстве, и Бен-Гурион отправил её в Хайфу, чтобы убедить местных арабов не покидать город. Она обращалась и к лидерам местной арабской общины, и к британскому командованию, но все эти призывы не увенчались успехом.

В середине апреля Меерсон перенесла инфаркт, и врачи прописали ей постельный режим. Ей пришлось вернуться к выполнению дипломатических поручений в мае, когда её снова отправили на тайную встречу с королём Трансиордании. Эта встреча состоялась за четыре дня до провозглашения независимости Государства Израиль. Голда вновь попыталась договориться с Абдаллой о мирном разделе территории подмандатной Палестины между будущим еврейским государством и Хашимитским королевством и предотвратить вступление Арабского легиона в боевые действия против евреев. Однако соглашения достичь не удалось.

Государственная и партийная деятельность в 1948—1969 годах

14 мая 1948 года, вернувшись в Палестину, Меерсон в числе прочих лидеров ишува подписала Декларацию независимости Израиля. Кроме неё, среди подписавших была лишь одна женщина — Рахель Коэн-Каган. Голда Меир пишет в своих воспоминаниях:

Государство Израиль! Глаза мои наполнились слезами, руки дрожали. Мы добились. Мы сделали еврейское государство реальностью, — и я, Голда Мабович-Меерсон, дожила до этого дня. Что бы ни случилось, какую бы цену ни пришлось за это заплатить, мы воссоздали Еврейскую Родину. Долгое изгнание кончилось.

На следующий день Израиль подвергся нападению со стороны соединённых армий Египта, Сирии, Ливана, Трансиордании и Ирака. Начался второй этап арабо-израильской войны. Уже через несколько дней Голду снова отправили в США: еврейское государство рассчитывало получить более совершенное оружие, чем не имевший официального статуса ишув, а провозглашение его независимости вызвало у американских евреев сильный эмоциональный отклик. В итоге Меерсон удалось за месяц собрать пожертвований на общую сумму 75 миллионов долларов. В последний день запланированной поездки она попала в автомобильную аварию и надолго оказалась в больнице. Помимо травмы ноги, у неё развились флебит и тромбы в кровеносных сосудах. Полностью долечиться Голде не удалось, так как Моше Шарет, занявший пост министра иностранных дел Израиля, требовал её скорейшего приступления к новым обязанностям — посла в СССР, — и проблемы с ногой сохранились до конца жизни.

Посол в Москве

Ещё на этапе обсуждения плана раздела Палестины советская делегация в ООН выступала в поддержку создания еврейского государства, которое означало бы ослабление британского контроля над Ближним Востоком. Советский Союз также стал второй страной в мире (после Гватемалы), де-юре признавшей суверенитет Израиля, а позже через тайные каналы в обход эмбарго организовал для него поставки оружия. Вне зависимости от геополитических причин этой поддержки, установление дипломатических связей с СССР было для Израиля чрезвычайно важным.

Голда Меерсон стала первым послом Израиля в СССР; в штат посольства были также зачислены её дочь Сара с женихом, которых вывезли из остававшегося под вражескими обстрелами кибуца в Негеве. 8 сентября 1948 года Голда вручила верительные грамоты представителям советского МИДа. Ей рекомендовали произнести приветственную речь на английском, ссылаясь на отсутствие переводчиков с иврита, но Меерсон настояла на использовании официального языка Государства Израиль.

В качестве дипломата возможности Меерсон оказались ограничены. Только что основанный Израиль ничего не мог предложить Советскому Союзу, кроме политического нейтралитета, а советское руководство уже пришло к выводу, что в конечном итоге он попадёт под влияние западных стран. Поэтому хотя Голда постоянно посещала мероприятия для дипломатов и дважды встречалась с министром иностранных дел Молотовым, содержание этих встречи было не более чем обменом любезностями. Это порождало у неё ощущение бесполезности и оторванности от действительно важных событий, происходивших на фронтах арабо-израильской войны. Кроме того, она постоянно боялась слежки со стороны советских спецслужб, беседы один на один предпочитая проводить во время прогулки, а совещания с большим количеством сотрудников — в ванной, под шум льющейся воды.

Одним из вопросов, наиболее занимавших Меерсон, была судьба советского еврейства. Она поднимала вопрос о разрешении евреям СССР иммигрировать в Израиль, но эти попытки отвергались со стандартным идеологическим обоснованием: по словам официальных лиц, евреям социалистического лагеря незачем куда-то эмигрировать, поскольку они не испытывают дискриминации по этническому признаку. Более того, Илья Эренбург опубликовал в газете «Правда» текст, доказывающий, что еврейского народа как единой общности не существует, а евреев СССР ничто не связывает с Израилем (этот текст был утверждён лично Сталиным). У гостиницы «Метрополь», где временно размещалось израильское посольство, собирались десятки советских евреев, но мало кто осмеливался войти внутрь. Когда Меерсон начала рассылать в еврейские общины СССР информационные бюллетени от израильского правительства, от неё немедленно потребовали прекратить «незаконную пропаганду».

На одном из дипломатических приёмов с израильским послом разговорилась жена Молотова Полина Жемчужина. В беседе, шедшей на идише, Жемчужина (урождённая Перл Карповская) назвала себя «дочерью еврея» (идиш ‏א ייִדישע טאָכטער‏‎) и посоветовала Меерсон посетить московскую хоральную синагогу, где её смогут увидеть евреи. Её первый визит состоялся в субботу 11 сентября 1948 года и прошёл относительно незамеченным. Однако через две недели, в дни празднования Рош ха-Шана (еврейского Нового года), Голду приветствовали у синагоги, по разным оценкам, от 20 до 50 тысяч московских евреев. Большим скоплением народа был отмечен и визит в синагогу сотрудников посольства во главе с Меерсон в Йом-кипур — неверующая Голда провела в синагоге целый день и постилась в первый раз за много лет.

События с участием израильских дипломатов были отрицательно восприняты советскими властями. Уже в Йом-кипур 1948 года вокруг московской синагоги было собрано большое количество милиции для поддержания порядка, а всего через месяц началась кампания подавления еврейской культуры. Были закрыты газета «Эйникайт», выпускавшее книги на идише издательство «Дер Эмес» и ряд еврейских театров. Одновременно начались аресты крупных деятелей еврейской культуры и изъятие их книг из библиотек. В этих условиях израильское руководство посчитало, что держать на символической должности посла в СССР одного из лидеров ишува нецелесообразно. 2 февраля 1949 года было объявлено, что Меерсон включена в первый правительственный кабинет Бен-Гуриона как министр труда, и в середине апреля она вернулась домой. Позже, на 7-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, она в качестве представителя Израиля выступила с трибуны с резкой критикой политики СССР по отношению к евреям.

Министр труда

По возвращении в Израиль в 1949 году Меерсон стала депутатом кнессета 1-го созыва от партии МАПАЙ. Она продолжала выполнять обязанности министра труда до 1956 года. В новосозданное государство в больших количествах начали прибывать уцелевшие евреи из Европы и еврейские беженцы из арабских стран, и в условиях нехватки постоянного жилья уже 200 тысяч из них временно расселили в палатках и деревянных бараках. Даже сама Меерсон по возвращении в Израиль была вынуждена поселиться в брошенном арабскими жителями старом доме в иерусалимском районе Талбие. Через 3 недели она представила кнессету план строительства 30 тысяч единиц жилья до конца 1949 года. Деньги на этот проект она пообещала лично собрать в США. В отличие от ситуации до создания Государства Израиль, она не могла рассчитывать на пожертвования, но в итоге американцев удалось убедить в возможности инвестиций и добиться высокого спроса на облигации новой строительной корпорации Amun Israeli. После начала строительства Меир лично инспектировала все стройки, чтобы убедиться, что работа выполняется качественно и продуманно.

Церемония открытия шоссе Тель-Авив-Нетания, 1950 год

Как министр труда Меерсон имела дело с проблемой высокой безработицы: в молодом государстве было достаточно работы для профессионалов, но многие репатрианты не имели никакой требуемой подготовки. В качестве решения она предложила план массовых общественных работ — строительства домов, жилья и больниц, крупномасштабных программ озеленения, которые должны были обеспечить каждого участника оплачиваемой работой хотя бы на 15 дней в месяц. Этот проект вызвал возмущение как у профессиональных экономистов, так и у оппозиции в кнессете и обернулся для правительства Бен-Гуриона голосованием по вотуму доверия. После того как план был всё же утверждён, Голда изыскала для него финансирование тем же способом, что и для строительного проекта, хотя на этот раз облигации были выпущены уже не компанией, а Государством Израиль.

На Западе и в самом Израиле к началу 1950-х годов усилилась критика официальной позиции правительства, пообещавшего дать прибежище любому нуждающемуся еврею. Кабинет Бен-Гуриона призывали установить иммиграционные квоты, чтобы поток репатриантов из арабских стран не стал гибельным для слабой экономики и сложившейся культуры преимущественно ашкеназского ишува. Меерсон последовательно выступала против этих призывов и любого ограничения объёмов репатриации. Чтобы выдержать приток репатриантов, она поддержала введение карточной системы на большинство товаров и ограничение зарплат работников умственного труда. Она также добивалась от профсоюзных лидеров согласия на удлинение рабочей недели как средство увеличения производительности. Кроме того, министр труда отстаивала идею о том, что в процветающем государстве не должно быть «островов нищеты». Исходя из этого, она предпринимала усилия по обеспечению трудоустройства и в арабских общинах, особое внимание уделяя вовлечению в пул рабочей силы арабских женщин. Благодаря Меерсон арабские деревни были также подключены к центральному водопроводу.

В 1952 году Меерсон представила кнессету новый проект — первую стадию всеобъемлющего плана национального страхования, включающего пенсии по старости, пособия для безработных, вдов, сирот и беременных, компенсации за получение производственных травм и временную нетрудоспособность. Этот план существенно опережал своё время — его аналоги существовали не во всех ведущих мировых державах, а в небольших государствах отсутствовали почти полностью. В дальнейшем Меерсон добилась бесплатного медицинского обслуживания для беременных и введения пособий на детей, что должно было существенно снизить детскую смертность, в особенности среди новых репатриантов и в арабском секторе. Несмотря на сопротивление министра финансов, эти меры были утверждены правительством и кнессетом.

Среди социальных проектов Меерсон был внесённый на рассмотрение кнессета в 1953 году законопроект об обязательной службе для женщин. Он распространялся в том числе на девушек из ультраортодоксальных семей, для которых военную службу предлагалось заменить годичной работой в больницах, школах и других общественных учреждениях. Реакция на законопроект в ультраортодоксальных кругах была крайне резкой, нападки на Голду в листовках и брошюрах, распространявшихся в еврейских общинах в Израиле и за его пределами, стали общим местом. В итоге закон был принят, но практической его реализации так и не последовало, а отношения Голды с ультраортодоксами были надолго испорчены. Когда в 1955 году руководство партии МАПАЙ попыталось провести её на пост мэра Тель-Авива, религиозные депутаты городского совета отдали свои голоса другому кандидату — Хаиму Леванону.

В годы на посту министра труда Голда работала на износ, оставляя только пять часов в сутки на сон. Её юридический советник Цви Бар-Нив позже вспоминал, что концепцию регулярных рабочих часов она не признавала не только для себя, но и для подчинённых. По мере приближения к 60-летнему возрасту её здоровье продолжало ухудшаться: у неё продолжались мигрени, участились воспаления мочевого пузыря, а во время поездки в Сент-Луис она сломала плечо. Она также страдала от лишнего веса, и в 1954 году ей пришлось пройти курс лечения в Швейцарии. В 1951 году к болезням добавились также психологические травмы: с разницей в несколько недель скончались сначала Моррис Меерсон, а затем её самый близкий товарищ Давид Ремез.

За семь лет пребывания Голды на посту министра труда 120 тысяч еврейских беженцев въехали в постоянные дома, построенные в рамках её проектов, 400 тысяч получили работу, а 80 тысяч — профессионально-техническую подготовку. Помимо ключевого закона о национальном страховании, Меир как министру труда удалось провести ещё ряд законов, направленных на защиту прав трудящихся: о рабочем времени и отдыхе, о труде молодёжи, о труде женщин.

Министр иностранных дел

В 1956 году из-за разногласий с Бен-Гурионом ушёл в отставку с поста министра иностранных дел Израиля Моше Шарет. Вторым министром иностранных дел Израиля была назначена Голда. В связи с этим назначением она по настоянию Бен-Гуриона ивритизировала фамилию и стала Голдой Меир. Зарубежные политические деятели, включая Элеонору Рузвельт и Шарля де Голля, напротив, были очарованы ею. Во время тура по Латинской Америке она была удостоена высших орденов Бразилии и Венесуэлы и почётного доктората от Республиканского университета Уругвая. Восторженные отзывы о новом министре иностранных дел Израиля публиковали и ведущие газеты западных стран.

Как министр иностранных дел Голда постоянно пребывала в разъездах между разными странами, налаживая личные отношения с их лидерами. Она участвовала в заседаниях, открывавших ежегодные сессии ООН, и отстаивала с трибуны этой организации различные спорные действия Израиля, в том числе позицию в ходе Суэцкого кризиса 1956 года и похищение Эйхмана в 1960 году. Её усилия, среди прочего, обеспечили принятие в 1964 году Израиля в Европейское экономическое сообщество в качестве ассоциированного члена.

В отличие от восхищения, с которым Меир встречали за рубежом, израильские отрудники МИДа — люди с высшим дипломатическим образованием, работу с которыми Шарет налаживал годами, — восприняли новую начальницу с её авторитарными методами руководства как чужеродное тело. Сама она тоже тяготилась новым назначением, расценивая деятельность министерства иностранных дел как беспрестанные пустые разговоры, и не скрывала презрения к осторожным профессионалам. За влияние на премьер-министра ей пришлось бороться с окружавшими его молодыми политиками-технократами, самым заметным из которых был Шимон Перес. Перес, наладивший множество неофициальных контрактов во Франции как личный посланик премьер-министра, не желал делиться влиянием с Меир. В 1958 году ей приходилось объяснять международному сообществу, почему израильский самолёт, совершивший в 1958 году аварийную посадку в Алжире, был полон оружия, предназначавшегося для режима Сомосы в Никарагуа, или обстоятельства французского участия в постройке секретного ядерного центра в Димоне. Она также была застигнута врасплох известием, что Перес предлагает Франции сдать в аренду Израилю Французскую Гвиану, и вынуждена была напрямую выступить против этого колониального проекта. Однако Бен-Гурион слишком ценил Меир и Переса, чтобы поддаться требованиям сделать выбор между ними. Голда неоднократно угрожала уходом в отставку, но в эти угрозы никто не верил.

В ходе Суэцкого кризиса Меир участвовала в подготовке тройственного англо-франко-израильского союза против Египта, но её ожидания от этого союза были намного ниже, чем у Переса или Бен-Гуриона. В итоге события 1956 года доказали её правоту: союзники оттягивали вступление в военные действия 12 дней, и за это время Израиль практически окончил войну в одиночку, заняв сектор Газа и Синайский полуостров, включая Шарм-аш-Шейх — порт, контролирующий вход в Тиранский пролив. Однако итогом боевых действий стала и дальнейшая международная изоляция Израиля, который мировое сообщество, включая СССР и США, осудили как агрессора и потребовали немедленного отступления с занятых территорий.

Для Меир отступление с Синая и из сектора Газа означало, что на эти территории вернутся фидаи, после Войны за независимость Израиля использовавшие их как базу для нападений на евреев. По её мнению, Египет должен был дать гарантии, что этого не произойдёт. Однако Бен-Гурион и посол Израиля в ООН Абба Эвен выработали вместе с американской делегацией другой пакет предложений. Согласно этому пакету, Израиль обязался отступить с занятых территорий, если Египет гарантирует свободный проход судов через Тиранский пролив и согласится на размещение международных наблюдателей в Шарм-аш-Шейхе и секторе Газа. Третьим условием было право Израиля на акции возмездия в случае нападения федаев. Однако американцы в последний момент отказались поддержать это условие, оставив у Голды чувство, что Израиль предали.

Меир также выступала против переговоров Бен-Гуриона с ФРГ, полагая, что отношение к евреям в этой стране не изменилось кардинально после Холокоста. В этом её убеждала работа германских специалистов над программой перевооружения Египта; по словам правительства Аденауэра, власти ФРГ не могли запретить бывшим гражданам Германии сотрудничать с врагами Израиля, но Голду это не убеждало. Однако премьер-министр и Перес считали, что чувство национальной вины позволит Израилю заключить более выгодные сделки с немцами, в том числе по поставкам оружия и технологий. После нескольких лет открытого противостояния с Бен-Гурионом по этому вопросу Меир смирилась с тем, что государственные интересы требуют сотрудничества с ФРГ, публично поддержав даже назначение послом этой страны в Израиле бывшего офицера вермахта Рольфа Паульса. После Суэцкого кризиса, разуверившись в эффективности военных связей с Францией, она предпринимала значительные усилия по установлению таких связей с США. В 1962 году Меир удалось заручиться согласием президента Кеннеди на продажу Израилю зенитных ракет Hawk, а в 1964 и 1966 годах преемник Кеннеди Линдон Джонсон согласился продать Израилю вначале 220 танков, а затем партию истребителей-бомбардировщиков.

Одной из сфер внешней политики, где Меир могла действовать относительно независимо, были отношения Израиля с новыми независимыми государствами Чёрной Африки. Уже в 1958 году она лично отправилась в поездку по Западной Африке, где её доброжелательно встретили в Либерии, Нигерии и Гане и приняли в качестве почётной гостьи на Большом совете лидеров Французской Западной Африки и на первой Конференции африканских наций. Одновременно Голда присоединилась к борьбе против апартеида в ЮАР, в 1962 году дав распоряжение израильской делегации в ООН поддержать резолюцию Генеральной Ассамблеи против этой страны.

По инициативе Меир израильские компании ЦИМ и «Солель Боне» начали налаживать деловые контакты с африканскими коллегами, израильские специалисты в африканских странах оказывали помощь в устройстве экспериментальных сельскохозяйственных ферм, переустройстве банковской системы, прокладке водопроводов и систем орошения, израильские инженеры строили государственные учреждения, дороги и мосты. В 1962 году Израиль направил большой груз продуктов в страдавшую от голода Дагомею. В этих условиях Меир в основном обходила презираемые ею официальные дипломатические каналы, предпочитая направлять в африканские страны специалистов по конкретным хозяйственным вопросам. В рамках МИДа она создала новое управление по международному сотрудничеству МАШАВ, а в хайфском Технионе и Еврейском университете в Иерусалиме велась подготовка сотен африканских инженеров и медиков. Помимо этого, представители израильских спецслужб взяли на себя подготовку сотрудников аналогичных организаций в Африке. Африканские арабские страны, встревоженные усилением связей между Чёрной Африкой и Израилем, пытались противодействовать этому, заявляя, что израильская помощь представляет собой неоколониалистскую политику, но в целом эта позиция не встречала поддержки в государствах к югу от Магриба, где Голда пользовалась огромной личной популярностью. К моменту завершения работы Меир в МИДе Израиля у этой страны было 28 дипломатических представительств в Африке — больше, чем у США, — а общее число стран, с которыми у Израиля были дипломатические отношения, превысило 90.

Партийная деятельность

К концу 1950-х годов в партии МАПАЙ наметилась постепенная смена поколений. Прежние соратники Бен-Гуриона всё чаще расходились с ним во взглядах или просто старели и отходили от политики, и он публично провозгласил, что партии нужна «новая кровь», начав продвижение молодых политиков-технократов, включая Переса и Моше Даяна. Меир, не любившая обоих, возглавила оппозицию планам премьер-министра, её наиболее близкими соратниками в этой борьбе стали министр образования Залман Аран и министр промышленности и торговли, один из самых влиятельных партийных функционеров Пинхас Сапир.

Меир и Пинхас Лавон, 1959 год

Противостояние, начавшееся на предвыборной конференции МАПАЙ в 1958 году, продолжилось в рамках так называемого «дела Лавона». Пинхас Лавон, бывший министр обороны Израиля, отправленный в позорную отставку из-за подозрений в организации провокаций в Египте с привлечением местных евреев, в 1960 году потребовал пересмотра этого решения ввиду новых открывшихся обстоятельств. Бен-Гурион попытался воспрепятствовать созданию новой комиссии под руководством министра юстиции, а затем отказался признавать её выводы. Руководство МАПАЙ раскололось на два лагеря: большинство деятелей старого поколения поддерживали Лавона, а молодые политики — премьер-министра, требовавшего создания новой, полностью независимой судебной комиссии для полного рассмотрения дела. К 1962 году противостояние дошло до пика, и Голда подала заявление об отставке, понимая, что правительственный кабинет без неё, Арана и Сапира не получит одобрения кнессета. В итоге Бен-Гурион был вынужден уйти в отставку сам, и новым премьер-министром стал Леви Эшколь.

Несмотря на официальный уход, Бен-Гурион продолжал политическую борьбу против Эшколя и блока политиков, ставших причиной его отставки. Новый премьер-министр был сторонником мягкой партийной политики, но Меир больше не была готова мириться с поведением бывшего лидера. Чтобы ослабить группу сторонников Бен-Гуриона в кнессете, она начала переговоры о сближении с партией «Ахдут ха-Авода», занимавшей в политическом спектре Израиля место левее МАПАЙ. На партийном съезде, а затем на заседании ЦК МАПАЙ в 1965 году против Бен-Гуриона объединили силы Эшколь, Голда и Моше Шарет — также бывший премьер-министр и предшественник Меир на посту министра иностранных дел, — и в итоге он объявил о выходе из партии. Создав новое движение «Рабочий список Израиля» (РАФИ), он получил на выборах в кнессет 6-го созыва в ноябре того же года 10 мандатов против 45 у блока МАПАЙ и «Ахдут ха-Авода».

После выборов Голда, сохранив за собой место в кнессете, ушла с поста главы МИДа и переехала в пригородный дом в Тель-Авиве, где поселилась с сыном Менахемом и его второй женой Айей. Однако уже в начале 1966 года Эшколь и другие лидеры МАПАЙ предложили ей пост генерального секретаря партии. Эта должность предоставляла своему обладателю многочисленные властные рычаги, в то же время не требуя от него постоянного нахождения в центре внимания, и хорошо подходила Меир. Заняв этот пост, она направила усилия на восстановление единства в левосионистском лагере. Её конечной целью было объединение МАПАЙ, РАФИ, «Ахдут ха-Авода» и, возможно, ещё одной левосионистской партии МАПАМ в общую структуру.

Партийная работа отошла на второй план весной 1967 года, когда обострился конфликт с Египтом. Войска ООН, размещённые на линии прекращения огня после 1956 года, были выведены по требованию президента Египта Насера, Тиранский пролив был снова закрыт для прохода израильских судов. В этих условиях премьер-министр Эшколь вынужденно объявил о создании правительства национального единства с участием представителей РАФИ и правого блока ГАХАЛ. Несмотря на противодействие Голды, Моше Даян, представлявший в кнессете РАФИ, получил портфель министра обороны. В последовавшей Шестидневной войне Израиль одержал решительную победу над коалицией арабских стран, кроме Египта включавшей Иорданию и Сирию.

По окончании войны Меир продолжила работу по созданию новой большой левой партии. Она не хотела восстановления старой структуры МАПАЙ, поскольку слава победителя в войне делала Даяна первым претендентом на пост премьер-министра. Поэтому Голда постаралась привлечь в коалицию «Ахдут ха-Авода», где лидером был другой знаменитый израильский военачальник Игаль Алон. В итоге в январе 1968 года было подписано коалиционное соглашение и создана Рабочая партия («Авода»). Меир сохранила в новом образовании пост генерального секретаря, но уже в июле ушла в отставку, ссылаясь на накопившуюся усталость.

Премьер-министр

В конце 1968 года премьер-министр Израиля Леви Эшколь перенёс инфаркт. Близкие к Эшколю люди знали, что состояние его здоровья значительно ухудшилось, и началось рассмотрение возможных кандидатур преемников на посту премьер-министра. У популярного в народе после Шестидневной войны Моше Даяна сложились плохие отношения со многими деятелями предыдущего поколения в руководстве МАПАЙ. Игаль Алон, напротив, располагал обширными связями в руководстве, но был менее известен публике. Избрание любого из них на пост премьер-министра потенциально означало новый раскол в партии, поэтому ряд лидеров «Аводы» во главе с Пинхасом Сапиром остановил свой выбор на кандидатуре Голды Меир. Сапир проинформировал об этом решении Меир, но она отказалась включаться в борьбу за пост премьер-министра, пока жив Эшколь.

Смерть Леви Эшколя наступила в феврале 1969 года. Временно исполняющим обязанности премьер-министра стал Алон, однако Сапиру удалось убедить его, что затем, до выборов в ноябре 1969 года, пост премьера должна занять Голда. 3 марта, в конце периода траура, кабинет министров почти в полном составе проголосовал за это назначение — единственным воздержавшимся оказался Даян. Решение было принято несмотря на то, что Меир уже исполнилось 70 лет и у неё к этому моменту был диагностирован рак крови. Поддержка кандидатуры Меир у широкой публики заметно уступала поддержке Даяна или Алона (а среди ультраортодоксов многие считали, что женщина в принципе не может занимать пост президента или премьер-министра), но на внутрипартийном голосовании ни один из 400 членов ЦК «Аводы» не проголосовал против неё (45 делегатов от РАФИ воздержались).

Меир вступила в должность 17 марта 1969 года. Она стала третьей в мировой истории женщиной, занимавшей пост премьер-министра. Однако две её предшественницы, Индира Ганди и Сиримаво Бандаранаике, получили эту должность после смерти соответственно отца и мужа, тогда как путь Меир к креслу премьер-министра был полностью её личным достижением.

Как и на прочих постах, Голда продолжала работать на износ, до позднего вечера, редко урывая время для нормального обеда или ужина, и загружала таким же огромным объёмом работы своих подчинённых и помощников. Как премьер-министр, Меир унаследовала от Эшколя правительство национального единства, включавшее представителей большинства политических фракций кнессета, от крайне левых до право-националистических. Уровень доверия этому правительству в народе был очень высок — опросы показывали 90-процентную поддержку, — но идеологические разногласия делали для мягкого Эшколя почти невозможным принятие каких бы то ни было решений. Голда быстро проявила себя как намного более авторитарный лидер, заявив, что не потерпит «иудейской войны» в правительстве в дополнение к войне с внешними врагами. Наиболее важные решения Меир принимала не советуясь с полным составом правительства — для этого она собирала у себя на кухне «узкий кабинет». Она не стеснялась распекать отдельных министров на заседаниях правительства и ввела жёсткий контроль за бюджетными тратами, потребовав, чтобы министры согласовывали любую зарубежную поездку лично с ней. Многие министры относились к ней с антипатией, но никто не решался на открытое силовое противостояние. Оставив Моше Даяна на посту министра обороны, Голда регулярно приглашала на совещания начальника Генерального штаба АОИ и других высокопоставленных военных, чтобы не полагаться в вопросах обороны только на его мнение. В дипломатических вопросах она так же мало доверяла возглавившему МИД Аббе Эвену, принимая за него решения так же, как в своё время Бен-Гурион принимал за неё.

Менее чем через месяц на посту премьер-министра рейтинг Меир в опросах общественного мнения в Израиле достиг 61 %, не оставляя сомнений в том, что временный премьер-министр после выборов станет постоянным, а к июлю 1969 года достиг почти 90 %. После визита в США Меир с партией «Авода» показала высокий результат на выборах в кнессет 7-го созыва (56 мандатов — абсолютный рекорд для отдельной фракции за всю историю Израиля). После выборов Меир сформировала правительство национального единства, в которое вошёл и правый блок ГАХАЛ. Однако в таком составе правительство просуществовало лишь год. ГАХАЛ покинул коалицию из-за согласия премьер-министра рассмотреть так называемый план Роджерса, в рамках которого предполагалось заключение мира между Израилем и Египтом после отступления Израиля с территорий, занятых в Шестидневной войне.

В годы пребывания во главе страны здоровье Меир продолжало ухудшаться, ей всё чаще приходилось прибегать к помощи болеутоляющих лекарств, а каждый понедельник проходить курс лечения от лимфомы. В 1971 году Голда впервые заявила, что намерена уйти в отставку с поста премьер-министра, а год спустя указала конкретную дату — октябрь 1973 года. Члены кабинета уговаривали её остаться, поскольку вопрос о преемнике оставался нерешённым (наиболее реальной кандидатурой был Даян, которому Меир не доверяла). За месяц до своего 75-летия она объявила о готовности остаться на посту на заседании ЦК «Аводы». К этому времени уровень её поддержки, согласно опросам общественного мнения, составлял 73 %.

Внутренняя политика

После Шестидневной войны, в том числе в 1969—1973 годах, экономика Израиля переживала быстрый подъём, поддерживавшийся как увеличившимися инвестициями из-за рубежа (евреи диаспоры вложили более миллиарда долларов в израильские облигации и благотворительные фонды), так и выросшей торговлей и притоком рабочей силы с Западного берега Иордана. Этот рост, однако, сопровождала усилившаяся инфляция, за которой не поспевали предусмотренные долговременными контрактами зарплаты израильских рабочих, условия которых устанавливали правительство и тесно с ним связанный Гистадрут. Трудовые конфликты привели к серии забастовок работников отдельных сфер хозяйства. Меир, возмущённая «алчностью» рабочих, требовавших изменений условий контрактов до их истечения, боролась с забастовками, используя штрейкбрехеров и указ о чрезвычайном положении, заставлявший вернуться на рабочие места сотрудников ключевых для экономики отраслей. В процессе этой борьбы она нажила себе врага в лице лидера Гистадрута Ицхака Бен-Аарона, выступившего против правительства на стороне работников, и в итоге практически лишила профскоюзы самостоятельности. В то же время в годы её руководства государство активно инвестировало средства в социальные программы, и последний бюджет 15-го правительства Израиля был первым в истории страны, где доля гражданских вложений превышала долю трат на безопасность.

Памятный знак в иерусалимском районе Мусрара, воспроизводящий отзыв Голды Меир о лидерах «Чёрных пантер»

В годы пребывания на посту премьер-министра Меир активно боролась за право советских евреев на выезд. Хотя официальных дипломатических отношений между двумя странами в этот период не было, усилия Меир на протяжении нескольких лет приносили определённые плоды. В этот же период, однако, в Израиле возникло движение общественного протеста «Чёрные пантеры», члены которого боролись против дискриминации мизрахим. Протест со стороны членов движения вызывали, среди прочего, привилегии новых репатриантов из СССР и Восточной Европы, которые получали лучшие условия жизни и лучшую работу. «Чёрные пантеры», возмущённые фразой Меир о том, что она не считает евреев, не говорящих на идише, настоящими, выходили на демонстрации с плакатами «Голда, научи нас идишу». Премьер-министр относилась к этому движению отрицательно и назвала его лидеров «недобрыми». Под общественным давлением она учредила комиссию по проблемам детей и молодёжи в бедственных условиях при офисе премьер-министра. В июне 1973 года эта комиссия представила обширную программу реформ, призванных улучшить положение беднейших слоёв населения и включавших расширение пособий многодетным семьям, реструктуризацию системы образования и новые строительные проекты. Однако, даже согласившись, что в Израиле существует массовая бедность, Меир ни разу не признала, что это явление носит этнический характер. Её равнодушие к проблемам этой части населения страны обернулось охлаждением восточных евреев к партии «Авода» и в дальнейшем привело к потере ею части голосов избирателей.

Поскольку «Авода» не имела большинства в кнессете, Меир как премьер-министру приходилось лавировать между ожиданиями светского большинства населения Израиля и требованиями религиозных партнёров по правительственной коалиции — Национально-религиозной партии. Хотя сама Голда была неверующей и сохранила на всю жизнь кибуцные привычки, выживание коалиции было для неё важнее собственных взглядов и в конфикте она как правило занимала сторону ортодоксов. Это выразилось, в частности, в её попытке предотвратить начало трансляций государственного телеканала по субботам, которую суд признал незаконной. Другой резонансный эпизод был связан с отказом раввинов проводить брачные церемонии Мирьям и Ханоха Лангеров, которых раввинский суд признал мамзерами (незаконнорожденными). После первоначальной безуспешной попытки надавить на суд Голда объявила, что общество обязано уважать воззрения верующих, и воспрепятствовала прохождению нескольких законопроектов (в том числе от членов коалиции), легализовавших светские браки. Проблема Лангеров была успешно разрешена благодаря сотрудничеству нового главного раввина Израиля (Шломо Горена, признавшего первый брак матери Мирьям и Ханоха недействительным, а второй, соответственно, законным). Однако это не коснулось фундаментальных противоречий в законодательстве, ущемлявшем личные права граждан.

Внешняя политика

Вскоре после вступления в должность в 1969 году Меир провела встречу с президентом США Никсоном в Вашингтоне. В Филадельфии нового премьер-министра Израиля приветствовала восторженная демонстрация численностью в 30 тысяч человек, а мэр Нью-Йорка Джон Линдси дал в её честь «самый роскошный обед в истории города». У Меир в дальнейшем сложились близкие отношения с Никсоном, которые обеспечивали продолжение американской военной помощи Израилю, включая обновление и увеличение числа боевых машин ВВС Израиля. В 1972 году Меир была избрана вице-председателем Социнтерна и занимала этот пост в течение двух лет.

Также вскоре после вступления Меир в должность премьер-министра, в феврале 1969 года, Египет начал войну на истощение против Израиля. Как египетский президент Насер, так и прочие арабские лидеры, включая председателя ООП Ясира Арафата, регулярно выступали с угрозами в адрес Израиля, который обещали уничтожить. Голда заявила, что готова к мирным переговорам с арабскими странами, в рамках которых будут обсуждены будущие «безопасные» границы Израиля, но вторая сторона настаивала, что переговорам должно предшествовать отступление Израиля к границам 1949 года. В этих условиях ни Меир, ни министр обороны Моше Даян до 1973 года не считали необходимым для Израиля идти на какие-то компромиссы, полагая, что готовность к уступкам может только повредить стране.

Хотя правительство Меир согласилось обсудить план Роджерса, предполагавший отступление Израиля с Синайского полуострова в обмен на заключение мира с Египтом, этот план не был реализован, что позже послужило основанием для обвинений в адрес Меир: по мнению критиков, предусматривавшиеся им шаги могли предотвратить войну Судного дня. Вместо этого премьер-министр отдала приказ усилить ответные действия Армии обороны Израиля и перенести боевые действия вглубь территории Египта. После смерти Насера в 1970 году Израиль и Египет, разочаровавшись в возможностях посредников, начали выдвигать собственные предложения по достижению мира, различавшиеся достаточно, чтобы не рассматриваться всерьёз второй стороной. В это время Меир впервые дала понять, какими она видит будущие границы Израиля после заключения мира: с сохранением захваченных у Сирии Голанских высот, Шарм-аш-Шейха и всего Иерусалима. Она была готова на иорданский контроль над остальной частью Западного берега и сектором Газа, но настаивала на полной демилитаризации всех территорий, с которых отступит Израиль. На этот план правые партии в кнессете немедленно ответили вотумом недоверия. Правительство Меир сумело устоять при поддержке 62 депутатов из 120, однако Египет отказался всерьёз обсуждать такое предложение.

Реализации идеи отказа от территорий в обмен на мир препятствовали и собственные действия израильской администрации. К началу 1969 года на территориях, занятых в ходе Шестидневной войны (в первую очередь в Иудее, Самарии и на Голанских высотах), уже начали возникать первые после раздела Палестины еврейские поселения. Многие из них не были санкционированы правительством, и Голда неоднократно отдавала армии приказ об их насильственной эвакуации. В других случаях политические соображения заставляли её смириться с уже свершившимися фактами. Поскольку фактический контроль над территориями осуществляло министерство обороны, политику на них определял преимущественно Моше Даян, взявший курс на активную поселенческую политику (включая строительство новых городов) и ослабление административных ограничений, которым подвергалось арабское население. По его планам, это должно было привести к упрочению добрососедских отношений между еврейскими поселенцами и жителями арабских городов, что, в свою очередь, послужило бы основой для мира с Иорданией.

Голда в основном не вмешивалась в действия Даяна, пока тот не выступил с идеей разрешить израильтянам приобретать землю на территориях, натолкнувшейся на решительное противодействие «голубиного» крыла в правительстве. В дальнейшем разногласия усугублялись по мере того, как Даян вносил всё новые предложения по «ползучей аннексии». К апрелю 1973 года консультации по этим вопросам продолжались 180 часов, но консенсуса достичь не удалось. В итоге позже в том же году при активном участии Голды был подготовлен так называемый меморандум Галили, определявший государственную политику Израиля на территориях. Он в значительной степени узаконивал позицию Даяна, хотя сама премьер-министр не верила в её жизнеспособность.

В 1970 году противостояние в Иордании между радикальными палестинскими организациями и опирающимся на бедуинские кланы правительством короля Хусейна достигло апогея, обернувшись вооружённым конфликтом. Это произошло, когда боевики ДФОП посадили в аэропорту Аммана несколько захваченных пассажирских самолётов. Отпустив большинство пассажиров, они продолжили удерживать в заложниках евреев и экипажи самолётов. Руководство ДФОП объявило о намерении «освободить» Амман от власти Хашимитской династии, организация предприняла попытку убийства короля. При этом Сирия и Ирак недвусмысленно дали понять, что готовы поддержать «братьев-фидаев», сирийские танковые части начали пересекать границу с Иорданией. По просьбе Хусейна, поддержанной правительством США, израильские боевые самолёты совершили несколько пролётов над этими частями, дав понять, что Израиль готов вступить в конфликт на стороне иорданского правительства. Такой демонстрации оказалось достаточно, чтобы удержать Сирию от вмешательства и позволить Хусейну подавить беспорядки в стране. Эти события укрепили неофициальное израильско-иорданское сотрудничество. В отсутствие официального мирного соглашения мирные отношения были установлены де-факто: обе страны работали над одними и теми же проектами, начала работать «горячая линия» телефонной связи между королём и премьер-министром Израиля.

В условиях, когда США и СССР не сумели сблизить позиции Израиля и арабских стран, а прямые предложения со стороны Меир были отвергнуты, в качестве посредников между Израилем и Египтом пытались выступить другие страны (Румыния, Ватикан, коалиция африканских государств) и частные лица. Однако дипломатические усилия окончились неудачей. Этому способствовало резкое обострение израильско-арабского конфликта из-за теракта на Олимпийских играх 1972 года, где боевикми палестинской организации «Чёрный сентябрь» убили ряд членов спортивной делегации Израиля. После этого Голда Меир приказала «Моссаду» разыскать и уничтожить всех причастных к теракту.

Война Судного дня

В мае 1973 года передвижения египетских войск убедили начальника Генерального штаба АОИ Давида Элазара в том, что готовится нападение на Израиль, и по его рекомендации была объявлена мобилизация резервистов, обошедшаяся государству примерно в 35 миллионов долларов. После этого военное и политическое руководство Израиля не было готово к повторной мобилизации, оказывающей разрушительное влияние на экономику, без неоспоримых оснований. Кроме того, начальник военной разведки Эли Зеира был уверен, что Египет просто не готов к войне, поскольку не располагает тяжёлыми бомбардировщиками.

25 сентября 1973 года король Иордании Хусейн тайно прибыл в Израиль. В ходе встречи с Меир он сообщил ей, что располагает достоверной информацией о готовящемся нападении Сирии на Израиль. У короля не было данных о позиции Египта, но он полагал, что эта страна также примет участие во вторжении. Вскоре после этого, однако, израильская разведка получила сведения о мобилизации 120 тысяч резервистов в Египте и продвижении египетских войск к Суэцкому каналу. Ещё одним тревожным сигналом стала эвакуация советских военнослужащих и советников из Египта и Сирии. Даян и Зеира, однако, продолжали успокаивать Меир, заявляя, что вступление в войну Египта маловероятно, а военные действия со стороны одной только Сирии не представляют для Израиля угрозы.

К утру 5 октября, накануне наступления ежегодного поста Судного дня (Йом-кипур), стало известно, что к Суэцкому каналу перебрасывается большое количество египетской техники для форсирования водных преград. Элазар своей властью как начальника Генерального штаба отменил все отпуска военнослужащих и начал переброску танковых частей к сирийской границе, где соотношение сил превышало 10 к 1 в пользу противника. С Даяном они по-прежнему расходились в оценке того, что следует ожидать со стороны Египта, и поэтому оставили решение о дальнейших шагах премьер-министру. На заседании узкого кабинета было решено отложить мобилизацию резервистов до окончания поста, хотя в случае острой необходимости эта возможность оставалась у премьер-министра и в Йом-кипур. Меир также срочно отправила посла Израиля в США Симху Диница обратно в Вашингтон, где уже находился министр иностранных дел Эвен.

Утром 6 октября разведка получила информацию, что египетско-сирийское вторжение начнётся на закате этого дня. Элазар, понимавший, что для мобилизации требуется больше времени, предлагал нанести упреждающий авиаудар по частям противника, но Даян был резко против. Решение вновь пришлось принимать Меир, согласившейся начать мобилизацию, но отказавшейся от превентивного удара. Вскоре после того, как премьер-министр заверила посла США в том, что Израиль не будет атаковать первым (намекнув, что рассчитывает на дополнительную военную помощь в награду за сдержанность), вторжение арабских армий началось. Это произошло в день поста, когда все предприятия и учреждения Израиля закрыты, не работает общественный транспорт, радио и телевидение, а большинство еврейского населения страны воздерживается от еды и питья.

Вечером 6 октября, по окончании Йом-киппура, Меир выступила по израильскому телевидению. Её речь была суровой и спокойной, она выразила уверенность в победе АОИ. Однако наступление арабских армий, создавших огромный численный перевес на своих участках, продолжалось и на следующий день, у израильских частей, сдерживавших прорыв, кончались боеприпасы, а 10 % авиации было уничтожено новыми советскими ракетными комплексами «Куб» на вооружении арабов. В этих условиях Голда попросила свою помощницу Лу Каддар достать ей таблетки для самоубийства, не желая оказаться в плену. Даян потребовал отступления с Голанских высот и вглубь Синайского полуострова к новым рубежам обороны и предсказывал «падение Третьего храма» под натиском вражеских полчищ. Он полностью переложил все военные рещения на премьер-министра. Голда, у которой полностью отсутствовал военный опыт, вынужденно оказалась в положении «генералиссимуса», по определению военного корреспондента «Гаарец» Зеэва Шиффа. Однако Элазар и предшественник Даяна на посту министра обороны Хаим Бар-Лев не поддались панике и предложили кабинету министров рискованный, но выполнимый план обороны на текущих позициях. Вопреки призывам Даяна, правительство согласилось с этим планом, выполнение которого зависело от немедленных новых военных поставок из США.

Согласно ряду источников, в третий день войны Меир отдала приказ о приведении в боевую готовность ядерных боеголовок, находящихся в распоряжении Израиля. Это утверждение, однако, слабо обосновано: помимо того, что существование такого оружия у Израиля предполагалось, но не было доказано, центру страны ничего в тот момент не угрожало и необходимости в применении оружия последнего шанса не было. Уже к полудню следующего дня стало ясно, что поражения удалось избежать, на Синае египетские силы ценой высоких потерь были полностью остановлены, а на Голанских высотах израильские войска начали теснить сирийцев за линию прекращения огня 1967 года. С другой стороны, слухи об израильской готовности применить ядерное оружие могли помочь убедить руководство США как можно скорее наладить снабжение Израиля конвенциональным оружием. Пытаясь ускорить этот процесс, к 11 октября Голда уже связалась с депутатами Конгресса, профсоюзным лидером Джорджем Мини и еврейскими лоббистами и потребовала личной встречи с Никсоном. В итоге президента США убедили не столько требования Меир, сколько информация о новых массовых поставках советского оружия Египту и Сирии. 13 октября он отдал распоряжение о крупномасштабной поставке оружия и боеприпасов Израилю.

На пятый день войны, когда Даян всё ещё настаивал на создании эшелонированной обороны и раздаче гражданским лицам противотанкового вооружения, Элазар уже выдвинул план танкового броска на Дамаск. Начальник Генерального штаба считал, что это заставит сирийцев запросить прекращения огня и позволит перебросить затем силы на Синай для создания преимущества против египетских войск. Их спор опять пришлось решать премьер-министру. Сознавая, что как только Израиль перейдёт в наступление, в ООН будет выдвинута резолюция, требующая прекращения огня на максимально невыгодных для него условиях, Меир решила, что следует действовать как можно быстрее, и поддержала план Элазара. События ускорила неудачная попытка нового наступления со стороны египтян, окончившаяся для них огромными потерями. Вечером 14 октября командовавший израильскими силами на юге Бар-Лев сообщил Меир о победе, и она дала разрешение на переход Суэцкого канала. Утром следующего дня развернулось израильское наступление на Каир.

В этих условиях СССР, спасая своих арабских союзников, потребовал немедленного прекращения огня. США после недолгих переговоров согласились с этим требованием. Израиль был поставлен перед фактом единогласного голосования в Совете безопасности ООН, вынуждавшим его прекратить наступление. Согласиться на эти требования Голду побудил один из пунктов резолюции, призывавший к прямым переговорам между Израилем и Египтом с целью заключения окончательного и всеобъемлющего мира. Поскольку Меир долгое время добивалась именно таких переговоров без участия посредников, она сочла возможным остановить военные действия в обмен на это обещание. К моменту прекращения огня Израиль полностью восстановил территориальные потери, его силы продвинулись вглубь территории Сирии и Египта, но свыше 2500 солдат АОИ были убиты и десятки попали в плен.

Меир и Давид Элазар в штабе командования Южного округа, 29 октября 1973 года

Менее чем через неделю после прекращения огня 25 октября Меир вылетела в Вашингтон для переговоров с Никсоном и госсекретарём Киссинджером. Последний уже дал обещание СССР и Египту, что израильские войска, окружившие египетскую Третью армию к востоку от Суэцкого канала, откроют коридор для её снабжения и отступят к линии, на которой находились 22 октября — к моменту первого, быстро сорванного перемирия. Меир в свою очередь требовала полного отступления египтян за Суэцкий канал и как можно более скорого обмена пленными. Эти переговоры не принесли результата, но израильские и египетские полевые командиры на Синае успешно решили военные вопросы самостоятельно, договорившись об отходе АОИ на 35 км от канала в обмен на открытие Египтом Баб-эль-Мандебского пролива для иранских танкеров, везущих нефть в Израиль. Американцам пришлось дать Меир односторонние гарантии, что Египет будет соблюдать прочие условия перемирия, включая размещение миротворцев ООН на территории, с которой отходили израильские войска, и обмен пленными.

После подписания соглашения о разделении войск Меир отправилась на специальную сессию Социнтерна в Лондоне, созванную в её честь. Там она обратилась к делегатам с гневной речью, напомнив, что ни одна из европейских стран не предоставила американским самолётам с оружием для Израиля территорию для дозаправки. Она потребовала от делегатов объяснения этому поведению. Однако единственным ответом была брошенная кем-то из зала фраза: «Конечно, они не могут говорить. У них горло забито нефтью».

Выборы в кнессет 8-го созыва, назначенные на 31 октября, из-за войны были отложены до 31 декабря. За оставшееся время партии «Авода» было необходимо скорректировать программу с учётом уроков войны. Даян и другие бывшие члены РАФИ считали, что Израилю по-прежнему необходимо удерживать занятые в 1967 году территории и строить глубоководный порт в Газе. Однако Меир поддержала «голубей» в составе партии, полагавших, что прежние позиции «Аводы» в результате войны устарели. Новая программа, в целом похожая на старую, содержала одно существенное отличие: в ней говорилось, что границы Израиля, определяемые будущими мирными соглашениями с соседними странами, станут результатом «территориального компромисса». Программа также определяла, что строительство поселений на территориях будет вестись «с учётом национальных оборонных приоритетов», что было отходом от прежней поселенческой политики Даяна.

Меир также утвердила полномочия государственной комиссии во главе с судьёй Верховного суда Агранатом, на которую возложили расследование причин провалов разведки и вооружённых сил накануне и в первые дни войны. Рейтинг Голды в опросах общественного мнения за считанные недели упал на 20 %, но как в руководстве партии, так и в обществе в целом главным виновником произошедшего считали Даяна, как министра обороны. Тем не менее Меир отвергала требования об его увольнении. Она собрала ЦК партии и потребовала тайного голосования по вопросу о том, может ли она оставаться лидером «Аводы». Однако никто больше не выдвинул своей кандидатуры на этот пост, и в результате голосования Меир получила 281 голос за при 33 против и 17 воздержавшихся.

Завершение политической карьеры и последние годы жизни

В преддверии выборов 31 декабря 1973 года в кампаниях «Аводы» и «Ликуда» избирателям были представлены диаметрально противоположные взгляды на территориальный компромисс. «Авода» представляла своих основных соперников ретроградами, готовыми пожертвовать перспективой мира ради удержания всех захваченных территорий; «Ликуд» обвинял оппонентов в капитуляции сродни мюнхенской и заявлял, что Меир и «Авода» сами отказались от права руководить страной. На выборах партия Меир получила 40 % голосов против 29 % у «Ликуда», осталась крупнейшей в израильском парламенте и стала основой для очередной правительственной коалиции.

Параллельно с переговорами по созданию правящей коалиции Меир вела переговоры с Египтом о дальнейшем урегулировании на Синайском полуострове. Эти переговоры приняли форму челночной дипломатии, где в роли «челнока»-посредника выступал госсекретарь Киссинджер. Поскольку его в первую очередь волновали интересы собственной страны, он настаивал на территориальных уступках со стороны Израиля без гарантий мира со стороны Египта, на что Меир долгое время категорически отказывалась идти. В итоге однако, вместо мирного соглашения ей пришлось согласиться на долгосрочное прекращение огня при условии, что гарантом безопасности Израиля выступят США.

Политическое маневрирование осложняли как состояние здоровья Меир, страдавшей в это время от опоясывающего лишая, так и ухудшающаяся социальная обстановка в Израиле. Помимо политических протестов, это включало рост цен, заставлявший экономистов рекомендовать девальвацию израильской лиры, введение новых налогов на предметы роскоши и снижение субсидий на базовые продукты питания. Кроме того, росла преступность, в особенности подростковая. Рейтинг Голды продолжал падать, достигнув отметки в 21 %. Левые партии (в число последних входило отколовшееся от «Аводы» Движение за гражданские права) не стремились в коалицию, а формирование нового правительства национального единства с «Ликудом» парализовало бы переговоры с Египтом. 3 марта Меир объявила, что сформирует правительство меньшинства или сдаст депутатский мандат, однако уже через неделю ей удалось собрать коалицию, включавшую больше 60 депутатов. В рамках этой коалиции «Авода» делила власть с ещё двумя партиями — МАФДАЛом и Партией независимых либералов.

11 апреля 1974 года, всего через месяц после того как новое правительство Меир было утверждено кнессетом, она подала в отставку с поста премьер-министра, а в июне отказалась и от депутатского мандата. На это решение повлияла публикация промежуточного отчёта комиссии Аграната. Хотя основным адресатом критики комиссии стала верхушка министерства обороны и военного командования, отчёт вызвал массовое общественное недовольство, заставившее уйти в отставку политическое руководство страны

В промежутке между объявлением об отставке и формированием нового правительства Меир сохраняла за собой пост премьер-министра. Она использовала своё влияние для того, чтобы предотвратить избрание на этот пост Шимона Переса, с которым давно конфликтовала. Помимо него, единственным заметным членом руководства страны, чья репутация не была запятнана войной Судного дня, оказался Ицхак Рабин — бывший начальник Генштаба АОИ, посол Израиля в США и министр труда в последнем правительстве Меир. Он также со времён Эшколя считался противовесом Даяну как военный авторитет. Его в итоге и поддержала Голда.

В июне 1974 года Ицхак Рабин сформировал новый правительственный кабинет, не пригласив в него ни Моше Даяна, ни Аббу Эвена — министра иностранных дел в правительстве Меир. Главным, что успело сделать её правительство после выборов 1973 года, стало подписание двух промежуточных соглашений с Египтом (в январе 1974 года) и с Сирией (в мае). Соглашения, достигнутые при посредничестве Киссинджера, предусматривали отступление Израиля с занятых в результате военных действий территорий в обмен на гарантии безопасности. Это стало первым случаем применения формулы «территории в обмен на мир», которая через 3,5 года легла в основу Кэмп-Дэвидских соглашений. Уступки Сирии вызвали осуждение у израильтян. Помимо того, что частично возвращавшиеся ей Голанские высоты воспринимались, как «крепостная стена» израильской безопасности, незадолго до заключения соглашения спонсируемые сирийцами палестинские боевики захватили в заложники школьников в израильском городе Маалот и убили 20 из них, прежде чем израильский спецназ спас остальных. Однако Голда только остановила переговоры на один день, заявив, что террор — лишь симптом отсутствия мира, и лечить нужно не симптом, а болезнь.

Уже в 1974 году, в год окончания политической карьеры Голды Меир, вышла книга её мемуаров «Моя жизнь» (ивр. ‏חיי‏‎), написанная с её слов журналисткой Риной Самуэль. На следующий год ей была присуждена Премия Израиля за заслуги перед государством и обществом. 20 ноября 1977 года, во время исторического визита президента Египта Анвара Садата в Израиль он в том числе встретился с Меир. В 1977—1978 годах она занимала пост почётного президента Общества по исследованию еврейских общин.

Последнюю публичную речь Меир произнесла в сентябре 1978 года на заседании парламентской фракции «Аводы», решавшей, как её членам следует голосовать по вопросу Кэмп-Дэвидских соглашений. В этой речи она резко критиковала премьер-министра Бегина за пункт соглашений, предусматривавший ликвидацию израильских поселений на Синайском полуострове. В последние месяцы жизни у Голды отказали печень и зрение. В ноябре она была госпитализирована в иерусалимской больнице «Хадасса», где 8 декабря того же года скончалась от лимфомы. Похоронена на Горе Герцля там же.

Личность

Внешний облик и стиль поведения

Во время интервью журналу «Бамахане», 1972 год

Ф. Клагсбрун, цитируя воспоминания современников, пишет, что в юности Голди Мабович, уже тогда серьёзная и целеустремлённая не по годам, была привлекательна и у неё были ухажёры различного возраста — от одноклассников (один из которых много лет спустя вспоминал её «прекрасные лодыжки», видневшиеся из-под длинного платья) до намного более зрелых мужчин. Позже эти лодыжки распухли и стали бесформенными, вместе с массивным носом, большими бровями и широкой, почти квадратной фигурой (при росте 165 см) вписавшись в облик постаревшей Голды Меир. Первые признаки перехода к этому образу наметились у партийной деятельницы уже к 30-летнему возрасту, но её продолжали считать привлекательной и ближе к 40 годам.

Имидж Голды как «еврейской мамы», устоявшийся в прессе и общественном мнении, поддерживали немодные платья, тяжёлые туфли на шнурках (в иврит даже вошло выражение «туфли Голды»), подчёркнутое пренебрежение собственным здоровьем и постоянная готовность похвастаться умением готовить. Современники, пробовавшие её готовку, были о ней невысокого мнения, вспоминая подгоревшие пироги, наперчённую гефилте фиш и редкие жюльены из грибов в сливочном соусе. При этом президент США Ричард Никсон, описывая свою первую официальную встречу с Меир в 1969 году, вспоминал: «она вела себя, как мужчина, и хотела, чтобы с ней обращались, как с мужчиной». Никсон также цитировал приписываемую первому премьер-министру Израиля Бен-Гуриону фразу о том, что Голда — единственный мужчина в его правительственном кабинете. Курить Голда предпочитала «Честерфилд» без фильтра, воспринимаемые как мужская марка сигарет. В то же время она по-своему следила за внешностью, регулярно делала маникюр и никогда не шла спать, не помыв и не расчесав волосы, и с удовольствием участвовала в обсуждении чувства стиля других женщин.

Уже в начале карьеры Голда зарекомендовала себя как эффективный оратор. В её речах поэтесса Мари Сыркин, поэтесса и будуший биограф Меир, особо отмечала страстность и убедительность. Лучше всего той удавались простые, ясные и короткие экспромты, писать она не любила и позже пользовалась помощью секретарей и спичрайтеров. Меир свободно владела как английским языком, так и идишем. В Российской империи она росла в общинах, говоривших на идише, но, попав в США, американизировалась, и английский стал для неё родным. Только готовясь к отъезду в Палестину и полагая, что идишу предстоит стать языком нового еврейского национального дома, она снова вернулась к нему, изучая нюансы грамматики и используя в письмах вместо английского языка. Ивритом, государственным языком Израиля, Меир так никогда и не овладела на уровне двух первых языков, и Абба Эвен, блестящий оратор, злословил по этому поводу — согласно Эвену, Голда знала на иврите пятьсот слов, но пользовалась из них только двумястами.

Несмотря на публичный имидж сильной женщины, Голда на протяжении всей карьеры не стеснялась прояления эмоций, в том числе слёз. Однако, согласно Э. Беркетт, слёзы при личных нападках и другие проявления женственности почти всегда были для неё точно просчитанными средствами психологического давления на оппонентов и союзников. При этом современники вспоминали, что сама Голда была жёстка до грубости в полемике с оппонентами и не чужда мстительности. Своим обидчикам она отвечала долгим холодным презрением, причём это касалось даже близких людей. Внук друзей семьи Давид Пассов вспоминал, что Голда как будто вела два списка людей — чёрный, раз попав в который, человек уже не мог оттуда выбраться, и белый, к представителям которого она относилась с сердечностью еврейской матери. «Серого списка не было. Она была неспособна к серому», — вспоминал Пассов. Зная о злопамятности Голды, люди избегали вступать с ней в конфронтацию по каким бы то ни было вопросам, кроме наиболее принципиальных. Леви Эшколь говорил, что в ней попеременно проявляются три личности — «королева» (в хорошем настроении), «карга» (в раздражении) и расчётливая, злопамятная и мстительная «ведьма» (в гневе). С представителями израильской прессы у Голды сложились враждебные отношения — она отказывалась воспринимать критику со стороны журналистов, а утечки информации с заседаний правительства приравнивала к краже и пыталась запретить публиковать такую информацию в газетах.

В достижении поставленных целей Голда демонстрировала упорство и изощрённый ум. Биографы отмечают, что она, как и прочие ведущие сионисты-социалисты, всегда отрицала, что ей движут личные амбиции. Идеология движения требовала, чтобы лидера призывали на службу общественным интересам, и Голда «ритуально протестовала» при каждом новом назначении, но в итоге никогда от них не отказывалась. Другим испытанным способом добиться своего были угрозы уйти в отставку — впрочем, это не было чем-то уникальным: тем же приёмом часто пользовались и другие лидеры, в том числе Бен-Гурион. В то же время, по мнению Беркетт, для неё действительно почти никогда не существовало разницы между тем, что хотела лично она, и тем, что она считала нужным и правильным для общества. Её и в самом деле не интересовали привилегии, которые несла с собой власть. Она вела простую, даже аскетичную жизнь. В предвоенные годы, уже будучи одним из руководителей Гистадрута, она продолжала жить в двухкомнатной квартире в доме, построенном рабочим кооперативом, а гардероб её состоял из двух платьев — пока она носила одно, второе сохло после стирки. Даже на посту премьер-министра она обедала вместе с горничной и шофёром, пила кофе с собственными телохранителями и могла лично приготовить завтрак иностранному визитёру. Помощник министра образования Залмана Арана вспоминал её возмущение ценой обеда в иерусалимском ресторане средней руки.

Если за границей Голда вызывала обожание, то у себя дома не стремилась к какой бы то ни было популярности. Централизованная система власти, которую строили партия МАПАЙ и Гистадрут, не требовала от их лидеров лично подстраиваться под интересы простого народа, совершать популистские поступки или терпеть чужую косность. Поэтому Меир не нужно было очаровывать публику — ей было достаточно быть нужной партии и лично влиять на её политику. Это равнодушие Голды к личному имиджу успешно использовал Бен-Гурион, регулярно возлагавший на неё проведение в жизнь непопулярных проектов, среди которых был сбор взносов на безработицу со всех членов Гистадрута. Такое положение делало её частой мишенью критики — её называли садисткой и врагом рабочего класса. Тем не менее среди лидеров ишува, а затем независимого Израиля её упорство и преданность делу снискали уважение.

Политическая карьера оставляла мало времени для семейной жизни, и Голда никогда не была близка с собственными детьми. Ни её сын Менахем, ни дочь Сара не окончили курс средней школы, а Менахем ушёл также и из молодёжного сионистского движения. Позже ревнивое отношение Голды к жене Менахема Ханне привело к распаду его брака. Внучку Меиру Меерсон, родившуюся в этом браке, Голда не любила, отказывалась с ней общаться, а когда у той обнаружили синдром Дауна в слабой форме, настаивала на её отправке в психиатрическую больницу.

Взгляды

Э. Беркетт пишет, что для Голды Меир были важны оба компонента в идеологии социалистического сионизма — национальный и классовый. Будучи одновременно убеждённой сторонницей социализма и сионизма, Меир закрывала глаза на возникающие между этими двумя идеологиями противоречия. В годы британского мандата она могла одновременно поддерживать кампанию за «еврейский труд» и исключение арабских работников из числа членов Гистадрута и хвастаться усилиями этой организации в сплочении арабских рабочих как достижением классовой солидарности. Близкие к кибуцной иеологии представления о равенстве были причиной конфликтов профсоюзной активистки с работниками-профессионалами (в частности, в области медицины), требовавшими оплаты труда в соответствии с квалификацией, а не с размером семьи. Приверженность социалистическим идеям объясняла и стремление Голды к сотрудничеству с молодыми государствами Чёрной Африки, и неприязненное отношение к политикам-технократам, постепенно сменявшим «старую гвардию» в руководстве партии МАПАЙ в период суверенитета. Беркетт считает, что именно их взгляды на социализм как на неэффективную экономическую систему вызывали антипатию у Меир.

Э. Беркетт подчёркивает, что у Голды не было ненависти к арабам как к нации и она не считала, что вражда с арабскими странами неизбежна. Она, в частности, выступала с критикой президента Египта Насера за то, что тот, по её мнению, игнорировал насущные нужды своего народа, а также неоднократно выступала в ООН с призывами к арабским странам и мировому сообществу решить проблему расселения полумиллиона арабских беженцев. В то же время Меир последовательно отрицала существование такой этнической общности как палестинцы, считая их лишь географической группой арабской нации. Этой позиции она продолжала придерживаться даже в конце 1960-х годов, когда генеральный секретарь её собственной партии Арье Элиав опубликовал большой доклад, доказывающий, что у палестинцев сформированы все национальные институты и что отношения с ними должны быть приоритетнее отношений с соседними арабскими странами. Это не означало, однако, что Меир была готова аннексировать Западный берег Иордана и сектор Газа: в её глазах включение более миллиона арабов в число граждан Израиля могло угрожать демографическому балансу и, в конечном итоге, еврейскому характеру государства. В первые годы премьерства она решительно противодействовала укреплению израильского влияния на повседневную жизнь на оккупированных территориях и даже привлечению рабочих с этих территорий на израильские предприятия.

Критики Меир из левого лагеря заявляли, что её взгляды диктует «комплекс Масады» — неизжитое чувство, что евреи остаются гонимым народом в окружении врагов, который должен или драться за своё существование, или погибнуть. Она сама охотно принимала этот образ, добавляя, что ещё у неё есть «комплекс погрома» и «комплекс Гитлера». Обвиняя остальной мир в нежелании согласиться с её точкой зрения на вопрос угрозы со стороны арабских стран, она неоднократно сравнивала Израиль с довоенной Чехословакией, ставшей жертвой Мюнхенского сговора в попытке западных лидеров умиротворить нацистскую Германию.

Как одну из руководителей ишува, а затем первую женщину, ставшую премьер-министром в западной стране, Меир воспринимали как знамя феминизма, но сама она не разделяла эту идеологию. Признавая, что женщины сталкиваются с большими трудностями в профессиональной карьере, чем мужчины, она в то же время считала, что в эгалитарном обществе нет никаких причин для позитивной дискриминации по половому признаку. Публичные выступления Движения за освобождение женщин она называла «сумасшествием» и считала, что феминистки занимаются своей борьбой от скуки. Меир также отвергала идею освобождения женщин в отрыве от освобождения трудящихся в целом, вне зависимости от пола. В её глазах, для исповедующих такие идеи феминисток независимость ограничивалась успехами в войне против мужчины не просто как врага, но как иного биологического вида.

О религии Меир отзывалась в книге «Моя жизнь» следующим образом:

Я считаю, что это не только вопрос религиозных обрядов и практики. Для меня быть еврейкой означает и всегда означало гордиться тем, что являюсь частью народа, который сохраняет свою особую идентичность более 2000 лет, со всей болью и мучениями, которые ему причинили.

Меир отождествляла себя с иудаизмом, но в культурном плане, а по личным убеждениям была атеисткой. Известно, что она заявила: «Я верю в еврейский народ, а еврейский народ верит в Бога».

Семья

Супруг — Моррис Меерсон (17 декабря 1893, Чикаго — 25 мая 1951, Иерусалим). Они поженились 24 декабря 1917 и оставались в браке до смерти Морриса. Голда больше не выходила замуж.

У Морриса и Голды в браке родились двое детей:

• Сын Менахем (1924—2014) был профессиональным виолончелистом, учился в Израильской консерватории и Манхэттенской музыкальной школе.
• Дочь Сарра (1926—2010), с 17 лет член кибуца Ревивим.

Оценки и память

Ф. Клагсбрун отмечает разницу в оценках фигуры Голды Меир в Израиле и за его пределами. За рубежом, в особенности в США, сформировавшееся при жизни Меир восторженное отношение к ней во многом сохраняется и в начале XXI века. В США в её честь названы общественные библиотеки и культурные центры, вручаются премии её имени. В Израиле, напротив, на память о Меир оказывает влияние война Судного дня: вину за неготовность Израиля к её началу многие возложили на премьер-министра. Критики также ставят ей в вину неуступчивость в переговорах с Египтом накануне войны. Многие особенности руководящего стиля Меир, вызывавшие обожание, позже стали рассматривать в отрицательном свете.

Театр

• За год до смерти Голды Меир на Бродвее была поставлена двухактная пьеса Уильяма Гибсона «Голда». В основу пьесы легла автобиография Меир «Моя жизнь»; Голда отвергла предложение о постановке по этой книге мюзикла Лайонелом Бартом (автором «Оливера»), но приняла предложение о переработке Гибсоном, который был одним из её любимых автров. Конечный результат её, однако, разочаровал: это касалось как самой пьесы, так и игры исполнявшей её роль Энн Бэнкрофт: Меир сказала, что никогда не стала бы премьер-министром, если бы выглядела и говорила, как Бэнкрофт.
• В 2003 году моноспектакль «Балкон Голды», также созданный Гибсоном, стал хитом театрального сезона и с успехом прошёл в ряде городов США. Постановка продержалась на сцене Бродвея 15 месяцев, побив рекорд продолжительности среди пьес для одной актрисы.

Кино

• В 1982 году в Великобритании был снят художественный фильм «Женщина по имени Голда», в котором роль Голды Меир исполнила Ингрид Бергман (последняя роль в жизни Бергман).
• В канадском телефильме «Меч Гедеона» об уничтожении террористов «Чёрного сентября» роль Меир сыграла Коллин Дьюхёрст.
• В фильме Стивена Спилберга «Мюнхен» в роли Меир выступила Линн Коэн.
• В фильме 2022 года «Голда» заглавную роль исполнила Хелен Миррен.

Музыка

Голда Меир упоминается в двух песнях Владимира Высоцкого:

• «Лекция о международном положении» («Вот место Голды Меир мы прохлопали, — А там — на четверть бывший наш народ».)
• «Мишка Шифман» («Мишка также сообщил по дороге в Мнёвники: „Голду Меир я словил в радиоприёмнике“».

Мемориалы и памятники

• Статуя Голды Меир и Давида Бен-Гуриона в парке Гистадрута (Тель-Авив)
• Мемориальная доска Голде Меир на Бессарабке (Киев)
• Меир-Сквер на Манхэттене (Нью-Йорк)